Фестиваль

Капитан остановил его взмахом руки.

— Не спешите, Иван Дмитриевич. Я уже пробовал. Не так категорично, правда, но все равно. Я поговорил с ними, с инспекцией, они ответили, что выезжают немедленно. Поблагодарили даже. А через час перезвонили и сказали, что слишком заняты, нет машин, и в конце прибавили, что вообще то эту компанию они недавно проверяли и там все в полном порядке.

Литвинов недоуменно уставился на капитана.

— Ты хочешь сказать, что это «Небо» кто-то прикрывает? Так что ли? — Его слова звучали медленно, как будто он боялся ошибиться.

— Это очевидно. Впрочем, если вы не верите, попробуйте сами. Подполковник покачал головой и затушил очередную сигарету.

— Зачем? Так мы только можем повредить делу Или вспугнуть или нарваться на действительно серьезную и ответственную компанию. Одно другого не лучше. Но даже если допустить любое участие этой фирмы, то, что по-твоему, прежде чем исчезнуть, эти женщины заходили туда и страховались, предчувствуя свою кончину?

— Не обязательно. Они вполне могли сговориться. Мы же не знаем, о какой сумме идет речь. Если деньги достаточно велики, то можно пойти и на крайние меры.

Архипов поерзал на стуле и снова закурил.

— О чем ты говоришь? — спросил Литвинов, постукивая зажигалкой по столу.

— Представьте себе, что все они, не сразу конечно, сговорились с кампанией. Скорее всего через посредника, который организует все так, чтобы создавалась видимость правдоподобности. Речь идет, видимо, о крупных суммах, иначе игра не стоит свеч. Потом они исчезают. Как и куда, это уже второй вопрос. Через три года по нашим законам они признаются умершими.

Литвинов усмехнулся, но продолжал слушать.

— И страховая компания должна выплатить полную сумму страховки. Вы смотрели недавно «Поле чудес»? Там одного парня застраховали на один миллиард рублей. Здорово, да? Так вот, три года, это крайний срок, это очень долго. Деньги же хочется получить быстро и по возможности все сразу. А теперь самое главное. Письма. В каждом из них инициалы и какая-нибудь часть тела. В последних письмах кровь. Какой суд признает, что женщина жива, если в конверте ее инициалы и часть ее тела? Никакой. Вот и получите страховку намного раньше положенного времени, пока мы ловим убийцу. А достать уши, носы, пальцы — это сейчас не проблема.

Литвинов застыл как покорный генсек и только минуты через две открыл рот.

— А как же все-таки убийца? Ведь его видели… Архипов сидел, склонив голову, что-то обдумывая.

— Возможно, это покажется слишком сложным, но мне кажется, что они вполне могут все это симулировать.

— То есть как?

— А так, что если у нас в деле будут только эти письма и ничего больше, то, скорее всего, мы бы быстро потеряли к ним интерес. Шутка кого-нибудь психопата, да мало ли… так ведь? Литвинов кивнул.

— Но добиться им надо совсем другого. Им нужны свидетельства о смерти. Поэтому они закатили спектакль с убийцей, который подстерегает своих жертв как маньяк, ну и с прочими атрибутами. Кстати, будет совсем неудивительно, если на случай возможного провала они пошли еще дальше. Вдруг, все это раскроется? Такое ведь можно предположить, кто-нибудь сболтнет лишнее, увидит что-нибудь… Тогда пострадает все. И они сами, и компания, в лице посредника. Компания сама по себе может ничего и не знать. А может и знать. Я имею в виду руководство. Так вот, этих женщин помещают к такие условия, которые с виду раем не покажутся и держат там соответственно, чтобы они походили на жертв похищения. В этом случае, все остаются на свободе и с деньгами. Компания не посмеет им не выплатить, да и в договоре, наверняка, есть что-нибудь этакое.

— То есть, — произнес Литвинов, обращаясь словно к самому себе, — закрывая дело, мы ставим последнюю, самую главную подпись.

Архипов кивнул.