Фестиваль

У светящихся неоновых вывесок магазинов и баров, борясь со снегом и ветром иногда проскакивали запоздавшие прохожие. Облепленные с головы до ног снегом они старательно отворачивали лица от налетавших порывов и походили на солдат, держащих равнение направо.

Василий, откинувшись в удобном сидении опустил голову на высокий по подголовник. Водитель, держась за руль одной рукой, тихонько напевал себе под нос что-то из Шуфутинского. Играло радио, но на него, казалось, обращала внимание только резиновая красотка с желтыми завитыми волосами, свисающая на тонкой блестящей ленточке с зеркала заднего вида. Она неистово раскачивалась во все направления, частенько сбиваясь с ритма.

Они ехали к Северному универсаму. Василий понял это, когда заметил здание прокуратуры на Горького. Невысокое и массивное с множеством окон и оконцев, оно вызывало различные чувства, но только не радость.

Василий молчал. Ему было о чем подумать, но в голову, как назло, не лезло ни одной толковой идеи. В глазах до сих пор стоял улыбающийся пучеглазый. Вернее, сидел. Василий похлопал себя по многострадальной куртке. Локоть и край переда были мокрыми и опять в чем то вымазались, наверное, при падении.

Однако, бумажник на месте. Он чувствовал исходящее от кожаного прямоугольника тепло. Пятьсот баксов.

Внезапно радио как-то странно захрюкало, песня оборвалась и наступила молчаливая пауза, прерванная щелканьем и тонким шипением. Затем из динамиков полился чистый мужской голос, похожий на Капеляна.

— Внимание жители города и области. За совершение тяжкого преступления разыскивается Батурин Василий Аркадьевич, бывший работник милиции. Обвиняется я убийстве с целью ограбления. Приметы… — далее шел словесный, очень точный его портрет. — Час назад его видели в районе улицы Пролетарской. Граждан, что-либо знающих о месте нахождения этого человека просят позвонить по телефонам… Вознаграждение гарантируется.

Василий похолодел. По спине поползли мурашки. Все тело, руки, ноги, и даже волосы словно онемели. Он с трудом сглотнул показавшуюся горькой слюну. Василий отказывался верить в услышанное, но сообщение прозвучало еще раз, возвращая его к действительности. Он боялся повернуть голову. Шею сковало стальным обручем. Однако водитель, не меняя позы, продолжал тихонько насвистывать. Теперь Василий угадал что-то про лесоповал. Как нельзя кстати.

— Значит, Василий, — еле слышно произнес шофер и умолк, пропуская стайку машин на светофоре.

Василий счел за лучшее не отвечать. Кисти рук сцепились друг с другом словно в предсмертной схватке. Пытаться что-либо предпринять не имело никакого смысла. Наверняка рука шофера любовно поглаживала монтировку.

— Что натворил то? — спросил водитель, краем глаза поглядывая на пассажира. Наткнувшись на глухую стенку молчания он покачал головой и закурил, протягивая сигареты Василию. — Бери. Успокойся, никто тебя сдавать не собирается. Сам только как три месяца на свободе. Ненавижу.

Василий закурил. Руки мелко дрожали.

— Замочил кого? А? — не унимался водитель.

— Нет. Подставили.

— Кто, свои?

— Не знаю, Свои поверили. Или их заставили поверить. — Василий пощупал карман куртки. Фонарика не было. Он исчез. Скорее всего, в суматохе потерял. Лучше бы в снегу, когда выпрыгивал. А если забыл на столе? — Он почувствовал как волосы встают дыбом.

Они подъехали к ночному магазину. Пластиковый бело-красный корпус, огромные окна, выплескивающие наружу яркий свет, расчищенные мраморные ступеньки и народ…

Людей было много, самых разных, молодежи, стоящей прямо у входа и несмотря на холод, развлекающуюся пивом, домашних хозяек в накинутых поверх домашних халатов демисезонных пальто, спешащих за свежим хлебом, постоянных клиентов — забулдыг, обмотанных потерявшими свой цвет и форму одеждами и затравленно наблюдающих за полкой со спиртным и множество других людей, в силу различных причин оказавшихся рядом с магазином.

— Шофер притормозил метрах в тридцати.

— Тебя ищут, — сказал он. — Полгорода уже знает, как ты выглядишь. А в магазинах радио работает круглые сутки. За вознаграждение в наше время… — он многозначительно замолчал и вздохнул.