Я пристально следил за Сандлером. Нюх у помощника прокурора был прекрасный, и он мигом смекнул, чего я добиваюсь. Он даже открыл было рот, чтобы заявить протест, но в последний миг сдержался. Любопытство пересилило; тем более, что он отлично знал, что успеет внести протест и после того, как удовлетворит любопытство.
— Расскажите нам, какие именно обстоятельства привели вас туда впервые.
Сандлер тут же возразил, а судья Харрингтон прищурился и спросил:
— Вы намерены как-то связать это с уже представленными показаниями? Я не понимаю, какое отношение к делу может иметь нечто, случившееся полгода назад. Вы сможете установить связь? В любом случае, это не вполне корректный перекрестный допрос.
— Я попытаюсь установить связь.
— Вы ведь можете вызвать этого полицейского как собственного свидетеля, мистер Эддиман.
— Я возражаю! — снова выкрикнул Сандлер. — Это просто попытка половить рыбку в мутной воде!
— Прошу вас, подойдите оба ко мне, — пригласил судья Харрингтон. — И ещё прошу вас, мистер Сандлер, воздержаться от громких выкриков. Я, конечно, чуть-чуть постарше вас, но на слух пока не жалуюсь.
В зале послышались смешки. Пригнувшись к нам, судья спросил:
— В чем дело, господа?
Сандлер хорошо подготовился к этому процессу.
— Я предпочел бы обсудить этот вопрос в кулуарах, ваша честь.
— Вы считаете это необходимым?
— Да, сэр.
— А вы, Эддиман?
— Пожалуй, да, — согласился я.
Судья объявил о том, что суд берет перерыв до двух часов дня.
— Итак, в чем дело, Сандлер? — строго спросил он, когда мы удалились в кулуары.
— Если позволите, ваша честь, я сразу перейду к сути.
— Позволяю. Я слишком стар, чтобы играть в кошки-мышки.