Казалось, он выходит из оцепенения. Иштван вскочил на ноги, обернулся и поглядел на девочек. Те все еще были рассержены, но, по крайней мере, больше не кричали.
– Чего это с ними? – недоуменно спросил Иштван.
– Ты испортил им всю игру.
– Я? – Иштван казался искренне озадаченным, словно и в самом деле ничего не помнил. Несколько секунд он стоял, уставившись на девочек, потом черты его лица отвердели. – Да они не представляли, во что играют! Только я это знаю!
Сколько раз Йенси просыпался посреди ночи в их общей спальне оттого, что брат разговаривал во сне. Он бормотал что-то бессвязное, но все же в этом бормотании можно было различить повторяющийся вновь и вновь набор слов. А бывало, Иштван сидел на краю постели, находясь между сном и бодрствованием, раскачивался монотонно взад-вперед и бесконечно повторял последовательность цифр. Голос его в эти минуты звучал так, словно Иштван молился. Так оно и было: его очаровывали цифры и фигуры. Сводили с ума, были для него почти как люди, только люди интересовали Иштвана меньше. Кроме того, он едва ли не с младенчества здорово разбирался в компьютерах, уже в девять лет взламывал сайты и обучил этому брата. Но было также и это бесконечное бормотание.
– Иштван? – шепотом звал его младший брат.
Но Иштван не слышал.
Порой Йенси везло, и брат сам прекращал бубнить. Чаще же казалось, что он может раскачиваться так на кровати вечно. Йенси вставал и тряс его, но и это не всегда помогало. Иштван будто бы находился где-то в другом месте, словно на некоторое время покидал собственное тело, и иногда возвращения приходилось дожидаться очень долго.
«Мне следовало догадаться, – размышлял Йенси, когда вырос. – Я должен был понять, насколько все с ним плохо. Должен был сообразить, насколько у него поехала крыша. Почему же я не попытался помочь? Я должен был спасти его».
«Но как, – вопрошала та часть его сознания, чей голос он пытался заглушить, – как ты мог это знать?» Ведь он же был младшим братом и, в сущности, мало что мог бы сделать. А мать… Она не верила врачам и полагала, что Господь сам во всем разберется и не следует ему мешать. На самом деле Йенси пытался донести до матери, что с Иштваном не все в порядке, но всякий раз натыкался на ее непонимающий взгляд.
– Не в порядке? – переспрашивала мать. – Ну разумеется, с ним не все в порядке. Он – зло.
– Нет, – возражал Йенси, – это внутри его. У него не все в порядке с головой.
– Зло находится внутри его, – бормотала мать. – Его нужно изгнать.
И Йенси со страхом понимал, что сам дает матери повод сделать брату больно.
Но когда Иштван вырос и стал сильнее, мать постепенно отстала от него. Она осыпа́ла сына проклятиями из другого конца комнаты, говорила, какой он ужасный, но больше его не трогала. Немного побаивалась его. А это значило, что она больше не дотрагивалась даже пальцем и до Йенси. Мать все глубже уходила в себя, хотя, возможно, и прежде она была такой отрешенной, да только Йенси этого не осознавал. Не мог ли Иштван унаследовать свою болезнь (или что это было) от нее? Может, какое-то генетическое отклонение? И не означало ли это, что и с Йенси может однажды произойти то же самое? Нет, он не желал быть похожим на мать. И не хотел быть таким, как брат, хотя любил Иштвана и чувствовал ответственность за него. Иштван всегда заботился о младшем брате. А теперь, когда Иштван становился все более странным и отчужденным, возможно, наступила очередь Йенси? Теперь он должен позаботиться о своем брате.
Иштвану исполнилось семнадцать, а Йенси – пятнадцать, когда дела пошли по-настоящему плохо. Началось все с матери.
В тот день мальчишки возвращались домой вечером, после того как весь день шатались по Маринер-Вэлли. Подойдя к своей квартире, они обнаружили, что входная дверь распахнута настежь, а в прихожей на полу валяются ключи матери. Братья открыли дверь в комнату и увидели разбросанные по полу пакеты продовольственной помощи, а среди них лежала мать. Ее сотрясала судорога.
Йенси склонился над матерью, попытался перевернуть на спину, но не смог. Тело одеревенело и не поддавалось.
Он позвал брата:
– Иштван, помоги!
ebooksa