Пока еще у нее не было никаких доказательств. Но если анализы «Матернокса» окажутся сомнительными, она пойдет прямо к Рорке, решила Монти, и все ему выложит. И сделает это до того, как все расскажет Губерту Уэнтуорту, не дожидаясь, когда пресса начнет уничтожать компанию.
За несколько минут до восьми Монти вышла из лифта в просторный холл. Час пик уличного движения уже сходил на нет, и ей потребовалось не больше сорока минут, чтобы добраться до дома отца. У нее была еще одна причина, чтобы запоздать.
Последние пару дней Уинстон Смит отсутствовал на службе, и Монти надеялась, что уж сегодня-то вечером он появится; в этот час в холле мало кто показывается, и ей удастся снова переговорить с ним.
Она с удовольствием убедилась, что Уинстон в одиночестве сидит на своем месте, и мимо белого мраморного фонтана направилась к нему. Со времени их последней встречи он заметно похудел, лицо осунулось и приобрело совсем уж нездоровый цвет.
– Привет! – сказала она.
Он сдержанно кивнул ей. Обычно он вставал при встрече, но в этот раз остался сидеть.
– Добрый вечер, мисс Баннерман. – У него был подавленный и смущенный вид.
– С вами все в порядке? – спросила она. – Пару дней вас не было видно.
Белки его глаз потемнели, а в левом был виден след лопнувшего кровеносного сосуда.
– Говоря по правде, мисс, чувствовал я себя не очень хорошо. – Он высморкался.
– У вас не прошла простуда?
Он похлопал себя по животу:
– Нет… это здесь… боли в желудке. Несколько дней мучили.
– Но это не приступ аппендицита?
Он грустно улыбнулся:
– Нет, ничего подобного. Я был бы не против, чтобы его можно было вырезать, но доктор всего лишь дал мне пилюли, чтобы снять боль.
– Какой диагноз он поставил?
– Не знаю. Он почти ничего не говорил. – Уинстон, нервничая, посмотрел по сторонам и понизил голос: – Честно говоря, я думаю, тут что-то гораздо более серьезное, чем они могут сказать.
– Как давно у вас эти боли?
– Да уже года три.