Молодой человек смотрит на писателя так, как смотрит на собаку загнанная в угол кошка: с ужасом, но и с некоторым оттенком превосходства во взгляде.
– Я разминулся с нею, – говорит он медленно, тщательно выговаривая буквы, как взрослый, что-то растолковывающий ребенку. – Теперь мы не встретимся, время ушло, и все нарушено, – понимаете? – навсегда нарушено! Это я сам сделал, не судьба, не бог, я собственноручно все погубил!
Юноша закрывает глаза и пытается уйти внутрь себя, словно одного желания достаточно, чтобы перестать существовать.
Мопассан садится рядом, на корточки, пояс на его брюках натягивается и хрустит.
– Первыми вашими эмоциями стали отчаяние и страх. Затем наступит безразличие и отвращение к собственной персоне. Следом придет усталость, одуряющая, тяжелая, вы будете искать место, куда бы прислониться, но без особого успеха. Все будет не то, все противно вашим желаниям, и сама кровь ваша, толкаясь в груди, не даст вам уснуть.
– Откуда вы взяли? – мрачно спросил страдалец.
– Со мной было то же самое когда-то. Я не видел смысла в дальнейшем существовании, но глядите – жив! Значит, и у вас пройдет.
– Вы недобрый, – сказал, поднимаясь, юноша и решительно взялся за ручку чемодана. – Вы, может быть, и обожглись, а теперь поучаете. Но уж я-то не буду никого поучать!
– Может быть, и так, – согласился Мопассан.
Через два часа они вновь повстречались. На сей раз, кроме них двоих, на пристани было достаточно народа, однако каким-то случаем они опять очутились рядом, хотя ни один, ни другой не искали этого соседства.
Видя, что молчать и отворачиваться выходит явно по-детски и неприлично, юноша заговорил первым:
– Вы-то основательно собрались в дорогу. И чемодан
– К старости ценишь комфорт, – смеясь, отвечал Анри. – Отсутствие под рукой зубной щетки или одеколона способно испортить настроение, а затем и весь день погубить!
– Зубная щетка… – Молодой человек снял с головы шляпу, предоставляя волосы порывам юго-восточного ветра, отчего те разметались, словно трепещущие вороньи перья или водоросли в приливе. – Совсем недавно я свою жизнь видел вот так, как песчинку. – Он сделал презрительный жест. – И решил, что все кончено.
– А теперь? – серьезно, без улыбки спросил Мопассан.
– Всегда остается надежда, – тонкая морщинка улыбки запечатлелась на щеке.
– Символ которой – якорь – делает в виде татуировки каждый моряк, – подал реплику Анри.
– Но вы бы предпочли зубную щетку? – поддел юноша.
– Я бы предпочел… парус! Смотрите, парус!
И тотчас десятки ладоней вскинулись к вспотевшим лбам, образуя козырьки – полуденное солнце слепило, застирывая все прочие краски.