Расколотый разум

Какое-то время мы сидим в тишине. Когда Марк снова заговорил, голос у него как у десятилетнего мальчика.

– Ты не спросила, как у меня дела. Как работа и личная жизнь.

Я встаю. Уборщики уже на подходе, они придут сюда через несколько минут, и нам снова придется куда-то перейти. Я рада. Меня утомила эта беседа.

– Полагаю, если бы ты хотел мне что-то сказать, ты бы сказал. Ты уже не ребенок. Используй дар слова.

Марк тоже поднимается и вдруг смеется:

– Я знал, что ты на это не попадешься, но попробовать стоило.

– Меня никогда нельзя было пронять эмоциональным шантажом. И несмотря на болезнь мозга, у меня нет ни малейшего желания это менять.

– Что ж, позволь мне использовать дар слова, как ты и предложила, и вкратце рассказать тебе, как у меня дела. Высокий, привлекательный брюнет-юрист с небольшими проблемами с наркотиками ищет деньги и любовь в неподходящих для этого местах.

Голос звучит насмешливо, но плечи немного опущены. Я замечаю, что одежда висит на нем, манжеты пиджака гораздо длиннее запястий, а ремень туго затянут, чтобы удержать брюки на слишком худой талии. Я тянусь к нему и почти касаюсь его правой щеки, но он вздрагивает и уворачивается.

– Ты больше нравишься мне другой. Так тебе больше идет. – Он подает знак уборщикам, стоящим на пороге кабинета в ожидании разрешения войти. – Так заканчивается очередной визит к моей любимой мамочке. – Выходя из комнаты он добавляет: – Позволь мне использовать подходящую по случаю иронию: давай забудем об этой беседе.

* * *

Из моего блокнота.

Пятнадцатое декабря 2008 года. Имя Аманды наверху страницы.

Дженнифер:

Сегодня мы решили прогуляться до нашего любимого ресторанчика с восточной едой навынос, что на улице Линкольна, там делают отличный хумус, а потом устроить пикник в парке. Было так тепло! Я заставила тебя надеть шапку и перчатки, потому что тебя до сих пор мучает кашель. Магдалена суетилась, но мы ее успокоили. Тебе определенно нужно было выбраться куда-нибудь.

Ты все говорила, как тебе хотелось, чтобы Джеймс и Питер были с нами. Сначала я не поняла, знаешь ли ты, почему их нет рядом. Оказалось, ты думала, что сему причиной вечная мужская отговорка – работа. Не важно, что Питер вышел на пенсию больше десяти лет назад, а Джеймс вышел бы в том году, если бы не умер.

Забавно, что в конце нашей жизни все ускоряется вне зависимости от того, можем ли мы с этим справиться. Я просыпалась в шесть утра, чтобы подготовиться к занятиям, три года после того, как вышла на пенсию. Я до сих пор не могу поверить, что я лет двенадцать не заходила в класс, так долго не общалась со слезливыми подростками или разгневанными родителями. «Будто бы это было вчера». Как мы подтрунивали над родителями, бабушками и дедушками из-за этой фразы. И для тебя это уже не вчера, а сегодня. Теперь.

Так вот, мы купили себе хумус и баба гануш и медленно пошли к парку. Мы нашли незанятую лавочку у зоопарка. Прекрасный день. В парке полно бегунов, детей и собак.

Целеустремленный молодой папаша с младенцем на спине, собачьим поводком вокруг пояса, помогал своей четырехлетке запустить воздушного змея. Ты была не в том состоянии, к которому я привыкла. Не понимала, что тебе хуже. Интересно, как осознание своего состояния приходит и уходит. Но ты справлялась достаточно хорошо, чтобы проблем не возникало.

Может, поэтому тебе хотелось задержаться в прошлом. Я лишь отдаленно себе смогла это представить, когда ты спросила, ешь ли ты это, протягивая мне пластиковую ложку и коробку с табули.

Мы говорили о Питере и Джеймсе, ничего особенного, просто обычное обсуждение их недостатков. Так обычно ведут себя женщины, когда им скучно и больше обсуждать нечего, но хочется слышать какое-то подобие диалога. Сначала я, потом ты, потом снова я. Как в теннисном сете.