Я сажусь на полу. Голова кружится. Я как будто отрываюсь от земли. В голосе Бет появляются истеричные нотки. Я знаю, что это плохо кончится.
– Мы все ответим за то, что сделали, – она встает на колени напротив меня.
– Ты ничего не знаешь, – говорю я. – Ни ты, ни я, мы ничего не знаем.
Она смотрит на меня, и на мгновение на ее лице отражается вся ее боль и ярость, копившиеся веками.
– Она не убийца, – я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос был твердым, как бур.
Она смотрит на меня бездонным, испепеляющим взглядом.
– Любовь – тоже убийство, Эдди, – произносит она. – Ты разве не знала?
Остается три часа до тренировки – до генеральной репетиции перед финальным матчем.
Я больше ни секунды не могу находиться рядом с Бет и пытаться разобраться в ней, поэтому иду в торговый центр и провожу там несколько часов. Брожу без цели, сжимая в руке бутылочку с настоем чайного гриба; его волокна плавают на дне.
О, тренер, мой тренер. Представляю ее лицо с гладкой жемчужной кожей и думаю, удастся ли мне хотя бы в уме вообразить, как ее крепкое подтянутое тело совершает то, в чем ее обвиняет Бет.
Это невозможно, но я пытаюсь. Однако на ум приходит лишь одна картина – ее ноги обвивают Уилла в учительской; восторг на ее лице, освобождение, взрыв, избавление. Никто не смотрит, никто не видит, и весь мир принадлежит ей одной.
Почувствовав, что Уилл от нее ускользает, поняла ли она, что способна на что-то, на что раньше никогда бы не решилась?
Может, мне тоже знакомо это чувство?
Именно оно снова приводит меня к «Башням» – уже во второй раз за два дня. Что-то шевелится во мне, притягивая меня туда, как магнитом.
Я заезжаю на парковку и не вижу ни одного полицейского автомобиля. В такой холод машин на парковке еще меньше, чем обычно. Ветер завывает под дворниками на ветровом стекле; дождливое небо нагоняет тоску.
Я долго сижу в машине и переключаю станции. Потом глушу мотор, надеваю наушники, и звуки окружающего мира заглушаются печальными стенаниями о несчастной подростковой любви. Но скоро меня начинает от них тошнить, и я швыряю плеер на пол.
Этот жест родом из того же придуманного мира клипов, хитов, звенящих в моих ушах, и, как и их герои, я тоже себя ненавижу.
Но тут мне открывается, что, сама того не ведая, я сидела в засаде и кое-кого подкараулила.