Пятый неспящий

22
18
20
22
24
26
28
30

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Может, отложим до утра? Я уйду, а ты полежишь. Может, все же получится подремать.

– Ты ведь знаешь, что не получится, – мягко сказал он. – Конечно, позже ты уйдешь – не сидеть же тут всю ночь. Но прежде поговорим. Да?

Регина неуверенно кивнула, соглашаясь.

– Скажи-ка, ты еще не догадалась, что с нами происходит? – Как раз об этом он говорить не собирался. Слова вырвались сами собой.

– А ты? Понял, куда делись все остальные люди? – вскинулась она.

Он прижался щекой к ее руке и покачал головой:

– Дело не в остальных, дочка. Дело в нас. В нас четверых.

– Погоди! – Регина осторожно высвободила руку, пытаясь поймать его взгляд. – Что-то не так с домом? С тем… человеком, которого мы видели?

– Тссс, – прошептал он, слабо улыбнувшись и призывая ее помолчать. – Об этом после. Я должен признаться…

– В чем? Пап, что за фантазии? – удивилась она.

Уверена, что знает про него все, что вся его жизнь у нее как на ладони. Что нет и не может быть в нем ничего непонятного. Неудачник, несостоявшийся литератор, серая мышь – учителишка истории, который ненавидел свою работу, но каждый день покорно таскался в класс, поскольку больше податься было некуда.

– Ты когда-нибудь читала «Божественную комедию» Данте Алигьери?

Регина отрицательно качнула головой.

– Там рассказано про Рай, Чистилище и Ад. В последнем, девятом круге Ада мучаются самые страшные грешники – обманувшие доверившихся. Предатели, изменники.

– К чему ты это сейчас? – устало проговорила она.

Верно думает, что отца снова не ко времени понесло в литературные дебри.

– Если Ад в самом деле существует и если он именно таков, как его описал Данте, то этот круг как раз для меня.

– Пап! – Дочь вздохнула, сообразив, что он имеет в виду. – Ты про свои… увлечения пытаешься мне сказать? Так я давно все знаю. Мама рассказывала. Не переживай, она давно тебя простила.

Роберт Ринатович резко отодвинулся от нее, прижался к стене, словно ища защиты. Регина одарила его недоумевающим взглядом, в котором сквозили снисходительность и некоторая досада.