Истина же заключалась в том, что Римма Ринатовна сделала то, что сделала – помогла брату выпустить книгу и раз в жизни почувствовать себя настоящим писателем, вовсе не из любви или жалости, а из чувства вины.
Римма Ринатовна надеялась этим поступком хоть немного загладить свою вину перед братом, которого бессовестно обокрала. Ведь предприятие Риммы Нагимовой начиналось в том числе и на его деньги, пусть сам Роберт и не подозревал об этом. Его вклад был – а значит, по справедливости брату принадлежала какая-то доля. Конечно, она работала как проклятая, и все, чего добилась, являлось плодом ее титанических усилий, но без начального капитала это было невозможно.
«Хорошо! Да, я молчала! Не признавалась ему – духа не хватало! Но разве я не заботилась всю свою жизнь о Роберте? Не поддерживала его семью? Вот и сейчас они живут тут, со мной, я кормлю их, обеспечиваю всем необходимым».
«Так-то оно так, – согласилась неумолимая совесть, – но разве ты не преподносила ему это как подачку? Не требовала бесконечного «спасибо»? Разве была тут хоть капля
Римма Ринатовна устала бороться с собой. У нее больше недоставало сил скрывать от себя правду. Сколько можно врать?..
Когда звук раздался в первый раз, она была настолько погружена в свои мысли, что пропустила его мимо ушей. Звук коснулся края сознания и умолк. Римма Ринатовна не успела его идентифицировать.
Звук повторился снова – и тут уж она встрепенулась. Поднялась на подушках, села прямо, вслушиваясь в ночь. Сомнений быть не могло – за окном стреляли! То, что она слышала, было звуком выстрела!
Не успев задуматься о том, что делает, Римма Ринатовна свесила ноги с дивана, встала на здоровую ногу и, опираясь еле-еле на больную, держась за мебель, поковыляла к окну. Боль в ноге снова дала о себе знать, но Римма Ринатовна мысленно приказала ей убираться к черту. Она должна дойти и увидеть, что творится на улице!
О том, что увидит перед собой лишь глухой забор, Римма Ринатовна как-то не подумала.
Между тем выстрелы все продолжались.
«Неужели никто, кроме меня, ничего не слышит?» – думала Римма Ринатовна. Похоже на то. Никто не переполошился, не бежал вниз по лестнице, не спрашивал, что происходит.
Добравшись наконец до окна и отодвинув штору, женщина увидела, что ошиблась. Никакой перестрелки не было. В темном ночном небе расцветали яркие цветы – красные, зеленые, фиолетовые. Соседи запускали новогодний салют. Римма Ринатовна поспешно приоткрыла окно и теперь отчетливо слышала голоса.
– С Новым годом! – скандировал мужской голос.
– Ура! – радостно вопила какая-то женщина, и ей вторили другие голоса – мужские, женские, детские.
Судя по всему, там, на улице, было полно народу. Люди! Выходит, они все-таки не одни! Там, за забором, сейчас не меньше десятка людей, и Римме Ринатовне даже казалось, что она различает знакомые голоса в толпе. Ей нужно срочно туда! Необходимо выйти, поговорить с кем-то, попросить о помощи!
Не обращая внимания на усиливающуюся боль в ноге, она направилась к выходу из комнаты.
Где-то на краю сознания билась мысль, что происходящее не вписывается ни в какие логические рамки. Новый год отмечали почти две недели назад, кому могло понадобиться снова праздновать его наступление? Допустим, празднуют старый Новый год, но он наступит только тринадцатого января, а сегодня двенадцатое.
Сама не понимая, как ей это удалось, Римма Ринатовна доковыляла до холла, вцепилась в ручку входной двери, принялась отпирать ее. С громким щелчком открылся один замок, за ним поддался и второй. Римма Ринатовна толкнула дверь от себя и почти вывалилась на крыльцо.
Раннее утро – было около пяти часов – встретило ее ледяным холодом. Будто какое-то большое животное резко выдохнуло ей в лицо студеным ветром, коснулось щек стылыми лапами. Она глубоко вдохнула, впустив в себя стужу, и громко закашлялась. Полная луна по-прежнему ярко освещала округу, как и много ночей до этого. Звезды, утопленные в сине-черный бархат небес, перемигивались друг с другом.
И больше ничего. Тишина и темнота. Ни звуков салюта, ни чьих-то шагов по хрустящему снежному насту, ни всполохов, ни разноголосого хора. Ночь поглотила все, слышалось лишь ее собственное тяжелое дыхание.
ebooksa