Мертвые души

Гэри Флинт откинулся на стуле и ленивым жестом положил правую руку на спинку стоящего рядом стула.

– Ах, вот в чем дело… И что вы хотите узнать?

В глазах мужчины плясали веселые искры, которые вызвали у Стейси приступ тошноты. Как же ей хотелось, чтобы его оставили за решеткой! Но негодяй спокойно признал свою вину перед судьей, и его решили отпустить под залог до суда. К тому же Вуд полагала, что никакого суда не будет вообще. В тюрьмах не хватало места для настоящих преступников, не говоря уже о всяких психах с их угрозами.

– Жаль, что вам придется искать новое жилье, – заметила констебль, стараясь не реагировать на высокомерие Флинта. В определении суда говорилось о том, что он не имеет права приближаться к семье Ковальски ближе, чем на пятьсот метров.

Мужчина пожал плечами, и Стейси поняла, что ему на это наплевать. Дом он арендовал, так что переедет в новый.

– Так и так улица катится в тартарары, – с намеком произнес Гэри.

– Простите? – переспросила констебль.

– Слишком много новых семей, иностранных семей, – с нажимом заметил Флинт. – А вы сами откуда будете? – неожиданно спросил он.

– Из Дадли, – ответила Вуд.

– Нет, я хочу знать, откуда вы в действительности?

– Послушайте-ка… – подал голос сидящий рядом со Стейси сержант.

– Всё в порядке. – Девушка жестом заставила его замолчать и со значением повторила: – Я уже сказала – из Дадли.

В первые тридцать секунд после того, как она вошла в помещение, Стейси не была уверена, что босс поступила правильно, послав ее сюда. Но чем больше она смотрела на арестованного, тем более жалким он становился в ее глазах.

И она не собиралась сидеть здесь, как испуганная темнокожая женщина.

Внезапно констебль вспомнила свой первый день в начальной школе. Она была одной из первых, кто вбежал в класс и занял место за партой, и другие дети постарались сесть как можно дальше от нее. Тех, кто вошел позже, пытались направить к той парте, за которой она сидела в одиночестве. Стейси помнила, как покраснела, а ее восторг от школы мгновенно испарился.

Когда детям, пытавшимся усесться вдвоем на один стул, показали место рядом с ней, она почувствовала, как улыбается извиняющейся улыбкой за то, что их заставили пересесть.

И это был не единственный раз, когда ей приходилось извиняться за цвет своей кожи.

Но больше она этого делать не собиралась. Она – офицер полиции и детектив. И не самый плохой.

– Мистер Флинт, я понимаю, что ваши взгляды исключительно важны для вас, но меня они мало интересуют, и поэтому никак не будут влиять на нашу сегодняшнюю беседу. – Стейси даже удивилась тому, насколько твердо звучал ее голос. – А интересуют меня ваши слова о том, что кое-кто «влип гораздо хуже», которые вы произнесли в присутствии моих коллег. Что вы имели в виду?

Еще одно пожатие плечами.