Пропавшие девочки

Сирены воют так близко и так оглушительно, что их звук отдается в моих зубах. Так громко, что я не могу думать. А затем, в мгновение, с одним порывом ветра все звуки возвращаются в мир. С моря сплошной стеной приходит дождь. И он наполняется вспышками света. Красные и белые. Красные и белые.

Сирены останавливаются. Все вокруг видится мне, словно в замедленной съемке. Даже дождь кажется замерзшим в воздухе, стена воды, повернутая по диагонали. Три машины останавливаются неподалеку. Какие-то люди бегут ко мне. В свете фар они превратились в безликие тени.

– Ник! – кричат они. – Ник! Ник!

«Беги».

Это слово приходит ко мне вместе с дождем. Его тихо нашептывает ветер, обдувающий мое лицо.

И я бегу.

До    

Ник

То лето, когда мне исполнилось девять, выдалось мокрым. Дождь неделями лил без остановки. Дара даже заработала пневмонию, и при каждом вдохе в ее легких что-то хлюпало, словно влага каким-то образом просочилась и внутрь нее.

В первый солнечный день за все лето мы с Паркером отправились посмотреть на Олд Стоун Крик (обычно вялый ручеек шириной фута в два). Из-за дождя он стал бурлящей полноводной рекой, затопляющей берега и превращающей всю местность вокруг в сплошное болото.

Дети постарше бросали в поток пустые банки и смотрели, как их крутит течение, то унося под воду, то снова позволяя им всплыть на поверхность. Один из этих ребят, Йен Дженнингс, забрался на хлипкий мостик через реку и прыгал на нем, а вода неистовствовала у самых его ног.

А потом в одно мгновение не стало ни Йена, ни мостика. Это все случилось так тихо и быстро. Прогнившее дерево не выдержало, и Йена закружило в водовороте деревянных обломков и бурлящей воды, а все бежали за ним и кричали.

То же самое и с памятью. Мы строим аккуратные мостики. Но они слабее, чем мы думаем.

И когда они рушатся, мы тонем в воспоминаниях.

В ночь аварии тоже шел дождь.

Это вышло случайно.

Он ждал моего возвращения с вечеринки у Арианы, слегка подпрыгивая на крыльце перед домом. Дыхание кристаллизовывалось в воздухе. Капюшон толстовки был низко надвинут, скрывая лицо в тени.

– Ник, – голос был хриплым, словно он слишком долго молчал, – нам нужно поговорить.

– Привет, – проходя мимо него к двери, я старалась держаться на максимальном расстоянии. Онемевшими от холода пальцами я искала в сумке ключи. Дара настояла на том, чтобы я дождалась костра. Но дождь усилился, и темное месиво порванных бумажных стаканчиков и окурков так и не удалось разжечь. – Мне тебя не хватало на вечеринке.

– Подожди. – Он схватил меня за запястье, не дав открыть дверь. Его пальцы были ледяными. Лицо искажено неведомыми мне эмоциями. – Не здесь. У меня.

Только тогда я увидела его машину, припаркованную невдалеке и частично скрытую соснами, словно он намеренно оставил ее там, чтобы остаться незамеченным. Он шел впереди меня: руки глубоко в карманах, плечи были опущены, словно он зол.