Слишком близко

– Джо! Не убегай, нам нужно поговорить.

Я толкаю входную дверь. Холодный воздух немного помогает протрезветь, но улица плывет перед глазами и наклоняется под причудливым углом. Я встряхиваю головой и торопливо шагаю мимо закрытых магазинов и пустых офисов, хромая на больную ногу и стараясь не замечать влажного белья. На углу я наконец оглядываюсь и, убедившись, что никто не преследует, потираю лодыжку. Странно, но я рада этой боли. Она реальна. Уместна. Я прислоняюсь к стене и упираюсь в нее ладонью, чтобы не упасть. Проходящая мимо пара с собачкой неодобрительно косится на меня.

На другой стороне улицы бар. «Лаймз» – бар Томаса. В квартире этажом выше занавески наполовину опущены, но окно освещено. Если я поговорю с Сашей, выпью кофе и немного протрезвею, то смогу вернуться к Робу. Я звоню ей на мобильный, однако попадаю на автоответчик – от бодрого приветствия на глаза наворачиваются слезы. Перебегаю улицу, жестом извиняясь перед водителем, которому приходится резко затормозить. У двери останавливаюсь, чтобы собраться с духом и придумать объяснение для Саши: я была в ресторане с подругой, мы немного перебрали, пришлось проводить ее домой, а такси, как назло, пришлось долго ждать. Я заглядываю внутрь через стеклянную дверь. Никого. Уже собравшись уйти, я обнаруживаю, что дверь не заперта.

В баре пусто. В темноте я ощупью продвигаюсь вперед, сваливаю стул и врезаюсь в массивную барную стойку, слишком рано свернув в тускло освещенный коридор. Передо мной бесконечные двери: буфет, кладовка, дурно пахнущий мужской туалет. Наконец я замечаю лестницу. Из открытой двери наверху падает свет. Слава богу, она еще не спит. Ужасная беспечность – вот так оставлять дверь. Вполне в духе Саши и, видимо, Томаса. Кто угодно может зайти в квартиру. Непременно нужно ей об этом сказать. Я отряхиваюсь и мотаю головой, пытаясь привести себя в чувство. Затем прислушиваюсь и едва не передумываю заходить, но я почти у цели. Мне просто нужно найти Сашу, и все образуется. Я предложу ей куда-нибудь пойти и выпить кофе. Дверь приоткрыта, осталось позвать. Если никого нет, можно уйти тем же путем.

Толкнув дверь, я попадаю в комнату. Посередине стоит кровать. Никакого коридора или гостиной, сразу спальня. В кровати кто-то ворочается. В первый момент я пугаюсь, что потревожила Сашу и Томаса, спящих в обнимку. Или даже не спящих. Потом глаза привыкают к темноте, и я вижу, что Томас в кровати один, спиной ко мне. Заторможенная то ли от алкоголя, то ли от недавнего потрясения, я застываю и любуюсь его обнаженным телом, плавными изгибами, рельефом мышц под гладкой упругой кожей.

Томас медленно поворачивается.

– Джо? – сонным голосом спрашивает он. Его лицо скрыто в тени.

– Я искала Сашу, – заплетающимся языком говорю я.

– Ого, да ты набралась, – замечает Томас. Затем со смехом откидывает одеяло, приглашая меня лечь рядом.

Глава 13

Десять дней после падения

По пути в машине я прокручиваю в голове недавний разговор с Ником, стараясь заучить наизусть каждое слово на случай, если перестану понимать смысл. Пожалуй, я еще могу представить, что Ник сбил меня с пути истинного; гораздо труднее принять, что именно я была инициатором нашей связи. Я никогда не изменяла Робу, даже мысли такой не допускала, а если верить Нику, это случилось дважды. Правда, во второй раз неверно меня понял… Я сажусь в машину, забывая даже взглянуть в сторону бара. Меньше всего меня сейчас волнует Томас.

На кольцевой дороге относительно спокойно, час «пик» еще не наступил. Я чувствую себя за рулем гораздо увереннее и позволяю себе погрузиться в обдумывание разговора с Ником, мысленно повторяя каждую фразу. После травмы процесс запоминания приобрел для меня особую ценность. На самом деле наша память – невероятно тонкий механизм. Теперь я буквально чувствую, как события проявляются в мозгу, словно чернильный ролик двигается взад-вперед по бумаге, печатая текст.

Сегодня я не ощутила никакого физического влечения к Нику, даже не вспомнила, кто он такой, хотя, очевидно, я была к нему неравнодушна. Быть может, он привлекал меня интеллектуально, а может, меня потянуло к нему из-за его взглядов – альтруизма и отзывчивости. Они с Робом как небо и земля. Что, если я рассматривала Ника как спасение от мужа? Ник утверждал, что Роб намеренно не давал мне восстановить связь с центром соцпомощи, удалял письма и лгал о разбитом телефоне. Выходит, он знал о моей измене? Но ведь роман предполагает хотя бы некоторое участие с моей стороны, намек на желание и страсть, которых я не испытываю. Неужели я была так несчастлива в браке, что стала искать отдушину на стороне? Я передергиваю плечами, отгоняя бесконечные вопросы, и останавливаюсь на «красный» у пешеходного перехода. В голове всплывает назойливый образ: одинокая девичья фигурка перебегает улицу, едва не угодив под колеса. Я с силой жму на педаль тормоза, хотя машина и так неподвижна. Был дождливый вечер. Мой день рождения? Это Саша перебегала дорогу? Я прикрываю глаза и опираюсь на руль, мечтая освободиться от образов из прошлого и путаных мыслей, оставляющих борозды в душе и морщины на лбу. Сзади раздается резкий сигнал клаксона. Я поднимаю глаза: на светофоре «зеленый». Извинившись жестом, я еду дальше, прочь от центра. Одно я знаю точно: надо поскорее попасть домой.

В пустом доме тишина. Даже ветер больше не завывает, будто тоже присмирел от дневных новостей. Я завариваю чай, глотаю пару таблеток от головной боли, забираю мобильный со стола на нижнем этаже и отправляю Робу сообщение. Сегодня у него последний день конференции – сплошные скучные презентации, как он написал мне утром. Я спрашиваю, когда он приедет, и с телефоном в руках медленно поднимаюсь по лестнице, пытаясь отвязаться от преследующего образа нашей ссоры на лестничной площадке.

Когда я просыпаюсь, уже темнеет. В спальню вползают серые тени. На телефоне сообщение от Роба: он устал и очень соскучился, но, вероятно, приедет поздно. Отложив телефон, я привстаю на локте. Голова словно налита свинцом. Нужно выпить воды, а может, еще таблеток, хотя я сегодня уже проглотила целую горсть. Держась за перила обеими руками, я осторожно спускаюсь вниз. И меня снова настигает видение.

Мы ссорились, я что-то говорила, кричала на него, а он не отпускал, цеплялся за меня, обезумев, и умолял остаться.

Я замираю, не донеся ногу до ступеньки, и гляжу на вмятину в стене, еле различимую в полумраке. Неужели он мог столкнуть меня? Я делаю шаг вниз и смотрю на наши семейные фото, как мы менялись. Хотела бы я повернуть время вспять? Особенно стереть последний год? Собственно, по злой иронии судьбы, именно так и произошло. Впрочем, кто знает, действительно ли эта ирония зла – быть может, подсознание меня оберегает…

Я включаю лампу в кухне, и яркий свет больно бьет в глаза. Ухватившись рукой за кухонный островок, я прикидываю, сколько таблеток приняла сегодня. Лучше не рисковать. Я прохожу мимо кухонного стола и беру с подоконника рамку с фотографией. Землю за окном обволакивает темная пелена – яркий контраст с чудесным морским закатом на фото. Я вглядываюсь в наши смеющиеся загорелые лица. Когда это было – в октябре или ноябре? Роб говорил, что мы ездили перед моим днем рождения, и внезапный отпуск стал для нас вторым медовым месяцем. Действительно, судя по фото, мы были вполне счастливы. Да, Фину не нравилось в университете, а Саша жила в тесной каморке, однако жизнь всегда состоит из трудностей. Дети вырастают, принимают решения самостоятельно – и не всегда удачно. У каждой семьи свои проблемы. Я снова опускаю взгляд: солнце, море и пальмы. Мы с Робом на балюстраде, а может, на террасе; позади нас океан в закатных лучах.

В памяти что-то мерцает. Трудно сказать, это реальное воспоминание или мое воображение заполняет пробелы в прошлом. Столик для двоих; лицо Роба напротив меня. Он менторским тоном велит мне не говорить глупостей, и я внутренне закипаю.