Я качаю головой и, наблюдая, как он бодро перепрыгивает через ступеньки, еле слышно говорю:
– Все хорошо. Спасибо.
Роб возвращается в джинсах и клетчатой рубашке.
– Ух ты! – Он берет с кухонного островка бутылку красного вина. – Прямо как в старые добрые времена.
– Правда? – Бросив взгляд на его сияющую физиономию, я снова поворачиваюсь к плите и помешиваю бурлящую массу, которая почти засохла. – Соус получился так себе. Нальешь вина?
– Тебе не стоит пить алкоголь вместе с таблетками, – замечает Роб, наливая себе бокал.
– Больше никаких таблеток. – Я отбрасываю спагетти над раковиной, и меня обдает облако горячего пара. – Голова перестала болеть. Спасибо, что спросил.
– Ну замечательно! – Он наливает мне вина и ставит бокалы на стол. – Честное слово, дорогая, как раз собирался спросить.
Он многословно рассказывает, как устал на этих выходных, как сильно скучал по мне и постоянно волновался. Я ставлю перед ним тарелку со спагетти и сажусь напротив.
– Интересно, почему я оступилась на лестнице, – говорю я, наматывая длинные макаронины на вилку. Роб молча жует, но смотрит мне в глаза. – Я несла белье в стирку? Или обернулась к тебе? Или?..
– Нет. – Он запивает еду вином. – Ты просто шла впереди. Разве что…
– Что?
– Засмотрелась на фотографии?
Значит, я засмотрелась на фотографии и шагнула мимо ступеньки. Вполне правдоподобно, только…
– А мне казалось, мы ссорились, – говорю я.
– Из-за чего?
– Не знаю. Может, из-за центра соцпомощи?
Роб роняет вилку, и длинная макаронина распластывается по столу. Он поднимает ее и, вытерев пальцем кроваво-красный след от соуса, бросает обратно в тарелку.
– Мне написала Роуз. Ты ведь знаешь, о ком речь? Она волонтер в центре. – Роб молча отводит глаза. – И Саша была волонтером – там они и познакомились с Томасом. Практически семейное предприятие. – Я поднимаю бокал. – О, я ведь тоже волонтер, ты в курсе? – От ощущения, что я попала в точку, я завожусь еще сильнее. – Я работала у них раньше. И продолжала бы работать, если бы знала об этом.
Роб пристально смотрит на меня.