Попрыгунчики на Рублевке

22
18
20
22
24
26
28
30

Он чувствовал – сейчас что-то произойдет. Та загадочная подробность, которую он все это время ощущал где-то под спудом памяти, еще немного – и появится. Наконец он вспомнит ее!..

232

Напряжение нарастало…

«Что это, как будто умер кто-то?» – Подробность неприятно поразила его.

…Действительно, в гробу лежала пожилая женщина. Где-то он уже видел это: и старуху, и сам гроб. Восковые руки женщины были сложены на груди. Ноготь на мизинце правой был совсем черный. Священник, сопровождаемый дьячком, служил панихиду. Клубами к потолку восходил кадильный дым. Он змеился в свете восковых свечей, укрепленных в подсвечниках на стенах.

«Упокой господи», – как сквозь странный, мистический сон разбирал Вадик слова древней молитвы.

Вдруг знакомое лицо мелькнуло напротив, с другой стороны гроба среди людей, которые, как и он, толпились на панихиде. Эрика!

«Эта-то что здесь делает, черт возьми?!» Слепян отвел глаза. Заунывный голос священника продолжал раздаваться в тесной, плотно набитой людьми комнате. Кадильный дым наполнял ее все гуще.

Некоторое время он рассматривал гроб, укрытые плотной материей табуреты, на которых тот стоял. Когда же поднял глаза, то невольно скользнул взглядом по модели. Эрика делала ему знаки. Он пристально посмотрел на нее, стараясь понять, какую мысль девушка хочет ему передать. Затем он, наконец, понял…

233

Обернувшись, Вадик увидел Василису. Она только что вошла в комнату, не замечала Слепяна, который стоял к ней спиной. Вид у модели – озабоченный. Девушка даже не взглянула на гроб, пожилого священника с дьячком, творивших молитву. Вадик понял: она здесь не впервые. На этом скорбном собрании выглядела не как гостья. Скорее, как та, которой принадлежит эта комната. Модель внимательно посмотрела на что-то, находившееся в углу. То ли бюро, то ли скамья с лежавшими на ней вещами, – из-за спин людей Вадиму не было видно. Потом к ней подошел незнакомый Слепяну человек… Наклонившись к ее уху, он стал говорить с крайне серьезным, горестным видом. Модель слушала, не произнося ни слова. Одновременно эти двое – человек по-прежнему шептал – медленно двинулись в дальний от Вадика угол комнаты.

Слепян сделал несколько шагов. Чутье подсказывало ему: Василиса не задержится у гроба, важно не упустить момент – не дать исчезнуть из виду.

Медленно ступая, девушка и незнакомец преодолели расстояние до угла. Рядом с ним Вадик различил едва заметные в полумраке очертания двери. Еще одной, не той, в которую вошел сам Слепян.

Вдруг человек развернулся и, проталкиваясь через толпу, пошел прочь.

Коротким встревоженным взглядом Василиса окинула комнату. Слепян остался ею не замечен. Все то же звериное чувство заставило его вовремя отодвинуться в темноту, за здорового дядьку, который скорее походил на ломового извозчика, чем на человека из приличного общества. Модель вышла… Дверь, распахнувшаяся на краткий миг, закрылась.

Вадик судорожно протискивался сквозь толпу. В противоположном направлении прокладывал дорогу знакомый Василисы. Слепяну показалось: тот с удивлением посмотрел на него. Наконец Вадик был у двери, за которой исчезла модель.

Дернув за ручку, глянул по сторонам. На пороге комнаты у противоположной стены появился Барон. Слепян отвернулся и шагнул в дверь. Последнее, что успел заметить, – Барон торопливо двигался между людьми, пришедшими на панихиду…

234

Дом был огромен. С длинными коридорами и квартирами, имеющими множество комнат, соединенных одна с другой. По видимому, каждый угол в них сдавался жильцам очень небогатого достатка: везде на своем пути Слепян встречал приметы нищеты, теснившейся в обстоятельствах до того убогих, что тоска сжимала сердце. Никого не было… Где все эти люди, что спят каждый день на топчанах, установленных в проходе и накрытых вместо одеяла старой, изодранной в лохмотья чиновничьей шинелью? Куда исчезли младенцы, которым принадлежат колыбельки, грубо сколоченные из некрашеного дерева и до того старые, что кажется, весь род человеческий от самого Адама успел полежать в них?..

Вадим заблудился. Но спросить дорогу не у кого. По-видимому, все обитатели этого клоповника собрались в той его части, где стоял гроб.