Злые обезьяны

– Офицер Дружески спросил и об этом. Она ответила, что не было выбора – работающая мать-одиночка с двумя детьми не могла позволить себе настоящую няню…

– О, замечательно. Почему бы ей было просто не посадить питбуля нянчиться с Филом? Я слышала, они отлично ладят с детьми.

– Еще она сказала, что отказывалась признавать вашу истинную природу. Сказала, что вы, конечно, не были ангелом, и она всегда об этом знала, но только теперь увидела, насколько вы дьявол.

– И офицер Дружески купился?

– Нет, – говорит доктор. – Он решил, что это вздор. И собирался признать, что социальный работник все-таки прав. Тогда ваша мать сказала еще кое-что: она должна была догадаться, что произойдет – у нее было дурное предчувствие, и она никогда не простит себя за то, что проигнорировала его. Офицер Дружески спросил, о чем речь, и она ответила, что за день до того, как Фила похитили, вы все вместе ходили на почту. Мать оставила вас двоих в вестибюле, пока сама стояла в очереди, а когда вернулась, ваш брат плакал. Его явно что-то сильно испугало, но ни он, ни вы не хотели говорить что. В ту ночь он проснулся с криком. Ваша мать снова спросила, что случилось, и, по его словам, за ним шел человек, который забирает детей для цыган. «Джейн показала мне его лицо», – сказал он. Настоящий параноидальный бред вроде, но когда офицер Дружески отправился на почту, он обнаружил вот это на доске объявлений в вестибюле. «Джейн показала мне его лицо…»

Она долго молчит, прежде чем спросить:

– Он рассказал об этом моей маме?

– Нет, – отвечает доктор. – Возможно, она уже и сама видела, а если нет, то не было причин расстраивать ее сильнее. Это же не настоящая улика, по крайней мере, она ничего не доказывает. Но можно понять, почему он ее хранил, даже когда охота на Дойла закончилась. И можно понять почему, когда несколько дней назад я позвонил ему, он сразу понял, о какой Джейн идет речь… Так в чем дело, Джейн? Как это отражается на истории, которую вы мне рассказываете? И отражается ли?

– Конечно, отражается.

– В самом деле? А то у меня сложилось впечатление, что она почти закончена. Разве не с этого стоило начинать?

– Конечно, если бы я была искренним человеком… Я хотела все забыть, понимаете? То, что случилось с Филом, или что у меня вообще был брат. Но не смогла. Я врала себе, и неплохо, вот только из памяти ничего не сотрешь. А это… – она кивает на лист бумаги на столе, – это мне почти удалось забыть. Я думала, что об этом больше никто не знает, кроме Фила, я имею в виду. Но оказалось, не только „Паноптикум“ отслеживает дурное поведение.

– Я снова перестаю вас понимать, Джейн.

– Просто слушайте, – говорит она. – Я сейчас все объясню.

Хорошая Джейн и плохая Джейн

– Когда Мил наконец отпустил меня, я вышла на улицу и стояла там, дыша всей грудью, пока не поверила, что действительно нахожусь на Вегас-Стрип, а не на огромной муравьиной ферме «Апартаментов Маджетта». В конечном итоге убедило совсем не качество воздуха, а огромное количество туристов: даже организация, полагаю, не могла себе позволить такую массовку.

Был поздний вечер. Насколько поздний, было труднее сказать, но это не имело значения: меня ждала работа. «Паноптикум» подтвердил, что Джон Дойл находился в своем номере в «Венецианце». Пришло время нанести ему визит. Я влилась в поток пешеходов, направлявшихся на север, мимо «Казино Рояль» в фальшивый Дворец Дожей.

Толпу туристов внутри отеля разбавляли клоуны – белолицые итальянские мимы и арлекины. Никто из них не встречался со мной взглядом, но я знала, что они наблюдают, когда двинулась в сторону торговой галереи на Гранд Канале, проходящий мим поймал меня за локоть, развернул и подтолкнул назад к эскалатору. Я спустилась на нижний уровень и нашла вестибюль отеля, где рыжий коридорный, чьи длинные волосы были зачесаны под клоуна Бозо, ждал, чтобы подсунуть мне карточку-ключ.

Только сев в лифт, я действительно позволила себе подумать о том, с кем собираюсь встретиться. Достала пистолет ЕП и дважды проверила, что переключатель находится на отметке «нарколепсия». «Не прикасайся ни к какому другому оружию», – напомнила я себе.

Лифт прибыл на верхний этаж. Я отыскала апартаменты Дойла и, открыв дверь картой-ключом, прошла через холл, который был больше иных номеров в отеле. Стены и потолок отделаны зеркалами, пол выложен полированным мрамором, так что куда бы я ни смотрела, повсюду видела бесконечных Джейн, сжимавших бесконечные пистолеты, из которых ни одна не решалась выстрелить.

Я проследовала до конца холла в огромную гостиную с еще большим количеством блестящих поверхностей: очередная зеркальная стена, окно от пола до потолка с видом на Стрип, ассорти из стеклянных и мраморных столешниц и шкафов. Но только взгляд мой притягивало тело на полу: кровь растеклась во все стороны и уже начала подсыхать и тускнеть.