Его сын, Леонид… Бочка…
Пожилой мужчина резко дернулся, как если бы коснулся оголенного провода.
– Нет, – пробормотал он, с трудом поднимаясь. – Нет! Это все не по-настоящему!
Теперь он вспомнил все.
Слова собственного сына, в исступлении размахивающего мертвой головой Нины, были похожи на толченое стекло, которое вместе с кипящим маслом вливали ему в уши.
Данилыч поднял вверх руку, отыскивая лампочку в потолке. Наконец его заскорузлые пальцы наткнулись на замотанный изолентой провод с патроном. От самой лампочки остались жалкие огрызки. Видать, Леонид специально разбил, чтобы оставить его в темноте…
«Никакой он мне не Леонид и не сын, – с холодной яростью подумал Данилыч. – Он Сапог. Грязный, вонючий, дырявый Сапог. И я задушу тебя своими руками, мразь».
Пошарив по карманам, в штанах он обнаружил мобильник. Фонарик на телефоне давно не работал, и Данилычу пришлось довольствоваться блеклым мерцанием экрана допотопного «Сименса».
Добравшись до ступенек, он толкнул дверь и не особенно удивился, когда она не поддалась. Снаружи тихо лязгнул замок, и Данилыч угрюмо кивнул – он и так уже понял, что заперт.
Заперт в подвале вместе с отрубленной головой.
Только чьей?!
«Нина?!»
Данилыч глубоко вздохнул, с содроганием вспоминая безумное лицо сына, держащего прямо перед ним мумифицированную голову, покачивающуюся на растрепанных волосах.
Свет был настолько скуден, что Данилычу пришлось встать на четвереньки, чтобы хоть как-то разглядеть пол. Медленно, сантиметр за сантиметром он упорно полз по подвалу, тщательно освещая каждый уголок. Глубоко в душе он отдавал себе отчет, что не хотел бы испытать вновь то потрясение, когда Сапог, словно ужасный фокусник, вытащил из бочки высохшую голову. Но и сидеть сложа руки он не желал. Он не успокоится, пока не узнает… пока не узнает, кто это.
«Вдруг это другая женщина?!»
Голова вскоре нашлась, она лежала рядом с пустой канистрой из-под автомобильного масла, словно сдувшийся мяч. Трясущимися руками Данилыч взял в руки страшную находку и уселся на промерзший бетонный пол. Поднес телефон, освещая бледно-голубоватым пятном экрана жуткое лицо, застывшее в немом вопле. Темно-серая кожа потрескалась и висела клочьями, нос отсутствовал, в щеках рваные дыры, через которые виднелись зубы. Вон справа блеснули две золотые коронки… Данилыч почувствовал, как в глотке застрял сухой комок.
«Нина?!!»
Он потрясенно вглядывался в пустые глазницы. В одной из них в клочке паутины застрял мертвый паучок.
ebooksa