Он вдруг подумал об ослике. О плюшевом ослике, о котором на прошлой встрече просила его Саша, средняя сестренка.
«У меня уже есть Тим, – как-то сказала она. – Но ему иногда бывает скучно. Ты сможешь подарить ему друга? Или подружку? Он ведь не очень дорого стоит, дядя Боря?»
И дядя Боря, то есть Борис Сергеевич, торопливо кивал, уверяя девочку, что, конечно, он подарит Тиму приятеля (или даже подружку), только пусть она подождет немного до следующей встречи…
Он искоса посмотрел на жену, которая с сосредоточенным видом размещала на личных страницах социальных сетей фотографии с двойняшками. На лице Елены играла мечтательная улыбка.
– Не слишком ты торопишься? – тихо спросил Борис. Встав с постели, он выключил телевизор. – Может, эти дети не захотят к нам.
Супруга окинула его долгим оценивающим взглядом.
«Только мой муж может сморозить такую глупость», – прочитал по ее глазам Борис.
Вслух же она сказала заметно похолодевшим тоном:
– Если ты не уверен в собственных силах – так и скажи.
– Я просто…
– До этого они хотели к нам, – не дала Елена договорить супругу. Выключив гаджет, она положила его на тумбочку. – Я надеюсь, в этом вопросе у нас будет единое мнение?
Борис не проронил и слова, и Елена с удовлетворением кивнула:
– Давай спать.
Он послушно выключил свет и забрался под одеяло.
«Я обязательно привезу Сашке еще одного ослика, – подумал мужчина, перед тем как провалиться в сон. – И старшей… подарю мобильник… И Диме… нового робота…»
Укрытый теплым одеялом, убаюканный мыслями о подарках сиротам, Борис быстро уснул.
Керосин, не мигая, разглядывал гараж, жадным взглядом ощупывая каждую трещинку, каждый катышек пыли, каждый клочок липкой паутины, лохмотьями свисающей с потолка, щели которого были неряшливо замазаны монтажной пеной. На костлявом бледно-желтом лице наркомана, покрытом коркой засохшей крови, застыло выражение завороженного потрясения. Он напоминал слепого человека, которому только что вернули зрение, сняли с глаз повязку и бесцеремонно вытолкнули в мир – крикливо-звенящий, суетливый, ослепительно вспыхивающий неоновыми огнями…
Он облизал языком потрескавшиеся губы, наткнувшись на прилипший зуб, чуть ранее выбитый Сапогом. Подтолкнув его языком, Керосин сорвал кровяную корочку, на которой держался зуб, и выплюнул его на пол.
– Вот это вмололся, – с трудом ворочая языком, проговорил он зачарованно.
Что это, сон? Или затянувшийся приход?!