Джесси лежит на кровати с ошалелым выражением лица, прижав руки к ушам.
– Я в порядке, – мямлит он, хотя по его виду не скажешь.
– Если что-то не так, лучше расскажи нам, парень.
Шейн берет пульт от телевизора.
С экрана на нас обрушивается целая лавина мнений – эксперты выдвигают предположения о масштабах эпидемии и о том, какова ее причина – это дело рук террористов или безумного ученого? Я прошу Шейна выключить это, но внезапно кукольные черты телеведущей оживают, и она объявляет, что появились экстренные новости.
У меня внутри все сжимается от ужаса, потому что я боюсь услышать о новых жертвах, но я наклоняюсь к телевизору. На экране появляется портрет доктора Стернфилд. Немного мутный, но более свежий, чем тот, который выложила я. Ведущая говорит:
– По странному стечению обстоятельств, сотрудницу «Nova Genetics», которая, предположительно, дала непроверенное и смертельно опасное средство коррекции генов минимум двум десяткам людей на северо-западе, обнаружили на пугающем видео, которое сегодня прислали на нашу станцию. Мы предупреждаем, что видео, которое вы сейчас увидите, не предназначено для детей.
Какого черта? Неужели кто-то ее выследил?
Доктор Стернфилд серьезно и мрачно смотрит в камеру. Ее глаза и губы подведены четкими линиями. Ветер треплет ее золотисто-каштановые волосы на фоне серого-серого неба.
Дрожащим голосом она говорит:
– Простите. За всё.
Камера отъезжает на несколько метров и оказывается, что доктор Стернфилд стоит на перилах моста.
Мое сердце или то, что от него осталось, уходит в пятки. Я хочу, чтобы она слезла с этих перил, вернулась к нам, где бы она ни находилась, и создала лекарство для нас.
На соседней кровати Шейн рычит:
– Не делай этого. Не делай этого.
Камера дрожит, и кажется, будто время остановилось. Доктор Стернфилд смотрит в небо, будто ища ответ. Потом она расправляет плечи и кивает.
Я натягиваю одеяло до подбородка, молясь, чтобы она образумилась.
Доктор Стернфилд глубоко вдыхает. Потом, послав нам воздушный поцелуй, она отворачивается и прыгает.
Пятнадцать
Нет.