Харизма

Я сморкаюсь и делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем записать видео для Джека. Оно по большей части о том, что мы могли бы и должны были бы сделать. Когда я заканчиваю видео, меня переполняет ощущение, будто меня обманом лишили чего-то, что толком даже не стало моим.

Остается самое сложное видео. Но что мне сказать Сэмми?

Я нажимаю на кнопку «ЗАПИСЬ» и прочищаю горло. «Привет, приятель. Вот и я оказалась в скучнющей больнице. Придумала послать тебе небольшое видео, просто на случай…» На случай чего? Нет, я не могу этого произнести.

Я стираю записанное и начинаю снова.

И снова.

Адски сложно пытаться сказать своему младшему брату, что все будет в порядке, если знаешь, что он будет опустошен произошедшим. Нет, я не хочу, чтобы последним, что Сэмми от меня услышит, была ложь.

Наконец, я говорю от всего сердца:

– Привет, Сэмми. Если ты смотришь это, дела пошли не слишком хорошо. Я знаю, что тебе грустно. Я хочу, чтобы ты знал – это было прекрасно, быть твоей сестрой. Ты – самый сильный человек из всех, кого я знаю. И даже если они не успели найти лекарство для меня, я уверена, что для тебя – успеют. Не могут не успеть.

Я останавливаю запись, чтобы вытереть слезы, а потом продолжаю:

– Как бы то ни было, теперь ты должен позаботиться о том, чтобы мама не влипла в неприятности. Не давай ей слишком громко слушать гранж. А когда она придет с работы по-настоящему уставшей, дай ей возможность прилечь. Пока она отдыхает, ты сможешь создать целую команду персонажей в стиле манга или придумать новый плакат. Я люблю тебя, Сэмми.

Щелчок мыши.

Только теперь я понимаю что-то важное о брате. Все эти годы я считала, что его страсть к рисованию – способ приятно провести время, может даже бегство от его повседневных проблем. Но теперь я понимаю, что это еще не все. Сэмми хочет оставить след, создать что-то, что продолжит существовать, вне зависимости от того, сколько проживет он сам. Как я могла не понимать этого раньше?

Часто моргая, я сохраняю видео в папку с названием «НА СЛУЧАЙ КРАЙНИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ».

Потом я сворачиваюсь в клубок под одеялом и смотрю по телевизору передачу о глобальном потеплении, пока Шейн не возвращается из ванной. У него опухшие глаза. Ничего не спрашивая, он швыряет свой ноутбук на кровать и плюхается рядом со мной. Мы сидим плечом к плечу, уставившись в телевизор. Мы не двигаемся с места, пока не приходит доктор Калдикотт, по-прежнему одетая в скафандр. Ее взгляд выдает полную растерянность.

Шейн крепко сжимает мою руку.

– Не тяните.

Она скрещивает руки на груди и глубоко вздыхает.

– По всему западному побережью, возможно, более сотни жертв. Похоже, доктор Стернфилд вышла на контакт с сообществами людей, которые зарабатывают на жизнь, добровольно участвуя в клинических испытаниях. Более того, состояние Ксавьера стало очень нестабильным. Нам пришлось его реанимировать дважды за последние несколько часов.

Из моей груди вырывается всхлип. Этот милый парень, который заслуживает намного больше времени. Вместе с Себастьяном.

Шейн говорит: