Харизма

На мгновение я застываю.

– Вы знаете, кто мы?

– Как бы я ни старалась, от новостей не скрыться. Ну так что я могу для вас сделать?

Она хмурит лоб, и от нее веет любопытством, но сильнее всего я ощущаю исходящий от нее страх.

Шейн стоит расслабленно, расправив грудь и уперев руку в бок, как шериф.

– Для начала, мы очень сожалеем о том, что случилось с вашей дочерью.

И когда это он стал таким дипломатом.

Мисс Стернфилд часто моргает.

– Спасибо.

Стараясь говорить как можно мягче, я спрашиваю:

– Ваша дочь в некотором роде связывает всех нас, вам не кажется?

Она поднимает бровь.

Шейн наклоняется вперед и прижимает руку к сердцу.

– Мы знаем, что выбрали не лучший момент, но это, быть может, наш единственный шанс поговорить с человеком, который был ближе всех к доктору Стернфилд. Не могли бы вы рассказать нам немного о ней? Может, что-нибудь поможет нам понять, что именно она дала нам и почему?

Плечи миссис Стернфилд напрягаются, и она заметно щурится. Я ожидала, что она почувствует грусть, когда мы упомянем ее дочь. Но я вижу только настороженность. Как странно. Чего ей теперь бояться? Оставшегося от дочери наследства? Слишком поздно.

С видимым усилием она принимает более расслабленную позу и смотрит на нас уже не так напряженно.

– Шарлотта могла зацикливаться на том, что делает. Я знаю, что она не собиралась причинять вред вам или кому-то еще. Осознав, какой ущерб нанесло ее исследование и как пресса будет пожизненно преследовать ее, она не смогла это вынести. Она вытирает щеку – на которой нет ни слезинки – и опускает взгляд, чтобы не смотреть нам в глаза.

– Остальное вы знаете. А теперь я надеюсь, что вы оставите меня в покое наедине с моей скорбью.

Я внимательно рассматриваю ее. Все в ее словах кажется слишком хорошо подготовленным. Читая ее эмоции, я вижу тревогу и нечестность. И почему она не пригласила нас войти, как сделал бы нормальный человек в подобных обстоятельствах?

Хотя это выглядит как чрезмерная назойливость, я подхожу ближе.