Харизма

Кофе попадает мне не в то горло, и я кашляю.

– Ничего.

Глубоко вдохнув, я рассказываю ей, как мы с Шейном отправились на разведку (никаких преступных действий!) и о нашем свидании с Джеком (никаких физиологических жидкостей!), и о сообщении от Александры.

Когда она отпивает из стакана латте со льдом, на соломинке остается отпечаток ее губ, накрашенных помадой цвета спелых ягод.

– Уверена, у Джека с Александрой ничего нет. Пока что. Но для тебя настало время смотреть на вещи прагматично. Если ты не можешь быть вместе с Джеком, почему такой красавчик, как Шейн, должен прохлаждаться без дела? Или ты сама?

– Хм, может потому, что я влюблена в Джека навсегда? И, если он согласен подождать – предположим, что это так – то и я согласна.

Она громко и протяжно вздыхает. Нет нужды пристально всматриваться в выражение ее лица.

– Но ты так много пропускаешь, Эйз.

Только в этот момент я понимаю, что в последнее время она почти не делилась деталями своей собственной жизни, а это на нее совсем не похоже. Она отводит глаза, и я убеждаюсь, что она что-то скрывает.

Я вожу пальцем по стенке своего стакана, вверх-вниз, оставляя след на запотевшем пластике.

– Между тобой и Рэйфом произошло что-то… ну, что-то значительное? Ты бы мне сказала, верно? Не скрывай что-то просто из-за того, что тебе кажется, будто меня огорчит рассказ о том, что нам с Джеком недоступно.

Ее щеки загораются нежнейшим оттенком розового.

У меня замирает дыхание.

– О господи. Когда? Как ты могла мне не рассказать?

Она морщится.

– Два дня назад. Просто ты оказалась в такой ситуации, и мне казалось, тебе будет неприятно слышать…

– Эви!

Я понижаю голос, заметив, что люди начали оглядываться на нас. – Я надеялась, что ты будешь делиться со мной всем, что важно для тебя. Вне зависимости от обстоятельств.

– Я… ох, да меня с ума сводило, что я не могу тебе рассказать.

Я крепко сжимаю в руках пустую чашку.