Харизма

В конце концов, общаясь с Джеком во время этих встреч я обнаруживаю, что он был прав – моя способность «понимать его» не изменилась после того, как я приняла противоядие. Наша дружба оставила достаточно следов в моей душе, чтобы мне всегда было хорошо рядом с ним. Это подтверждают и слова врача, который консультировал нас: я совершенно не обязательно вернусь к исходному уровню, когда пройдет воздействие «харизмы». В последние месяцы мое поведение определялось моей улучшенной ДНК, но ведя себя иначе, я изменила связи в своем мозгу – точно так же экспозиционная терапия может вызывать изменения, которые заметны на снимках мозга. Все дело в том, чтобы продолжать практиковаться.

В леденящую кровь ночь перед Днем благодарения Джек приглашает меня пойти вместе с ним на вечеринку к Дрю Коллеру. Эви тоже будет там, и хотя она больше не достает меня нормами минимально необходимого мне общения, она все же убеждает меня пойти. Практика, практика, практика.

И я иду.

Когда мы неспешно прогуливаемся по тротуару, Джек берет меня за руку.

– Все будет в порядке, а если нет, я помню, что ты любишь определенный сорт готовых завтраков.

Я улыбаюсь.

– Только не флиртуй с Александрой.

Он поднимает брови.

– Я никогда…

Я шутя пихаю его кулаком.

– Я знаю.

Когда мы входим в дом, включается свет и десятки голосов кричат:

– Сюрприз!

Джек подталкивает меня вперед.

– Мы так и не отметили твое семнадцатилетие как положено.

Все хором разражаются буйными криками «С днем рождения». Я глотаю слезы, вспоминая версию Шейна: «С днем рождения, мисс Крутая».

Но мне нужно сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. И на том факте, что я достаточно крута, чтобы не избегать внимания. Потому что у меня всегда была сила не убегать. Ладно, почти всегда, но я простила себя за тот единственный раз, когда сбежала.

Я вытираю слезу, надеясь, что все решат, будто это слезы счастья, и, по правде говоря, так и происходит.

– Спасибо, ребята. Похоже, быть семнадцатилетней довольно интересно. Но слышала, что настоящее веселье начинается в восемнадцать.

Теперь эта мысль меня пугает.