– Выбор есть всегда, – говорю я.
Джефф ничего не отвечает. Просто смотрит в потолок, пока его веки не начинают тяжелеть и смыкаться. Несколько минут спустя он уже спит.
Я заснуть просто не в состоянии. Меня еще слишком душит злоба, поэтому я ворочаюсь под одеялом, пытаясь найти удобное положение. Если быть честной до конца, отчасти я делаю это только затем, чтобы разбудить Джеффа. Чтобы он тоже не мог заснуть. Но он не просыпается, пока стрелка ползет к полуночи, а затем к часу ночи.
В четверть второго я вылезаю из постели, натягиваю на себя какую-то несвежую одежду и на цыпочках выхожу в коридор. Увидев, что из-под двери комнаты Сэм все еще сквозит свет, я стучу.
– Входи, Куинни, – говорит она.
Войдя, я вижу, что она сидит по-турецки на кровати и читает книжку Азимова в мягкой обложке с потрепанным корешком. Она переоделась и на ней снова черные джинсы и футболка с группой «Секс Пистолз». Ансамбль дополняет кожаная куртка. Когда Сэм поднимает на меня глаза, я вижу, что она прекрасно чувствует мой гнев. И знает, зачем я пришла.
Ни слова не говоря, она слезает с кровати, копается в своем рюкзаке и достает из него – подумать только! – сумочку. Жуткого вида чудовище из кожзаменителя с короткими ручками, из-за которых носить ее можно только на локте. Вслед за ней появляется кипа книг в бумажных обложках, которые Сэм запихивает в сумочку.
– Держи! – говорит она и швыряет ее, будто мяч.
Поймав сумочку, я удивляюсь, какая она тяжелая.
– Зачем она мне?
– Приманкой будет.
Я ничего не говорю, просто выхожу вслед за Сэм из комнаты. Когда мы выскальзываем в ночь, я крепко сжимаю ручки сумки вспотевшей ладонью.
На улице, в чистом, но влажном и душном воздухе, наперекор времени года задержалось тепло. Дневной зной просочился в ночь. Когда мы подходим к воротам парка, мое лицо лоснится от пота.
В самом парке настолько жарко, что большинство охотников, встречающихся нам на пути, сбросили свои капюшоны и теперь выслеживают жертв лишь в тесно облегающих футболках. Некоторым мы киваем, будто и сами принадлежим к их числу, бороздим ночь в поисках уступчивой, податливой плоти.
В определенном смысле так оно и есть.
На этот раз тумана нет. Ночь кажется хрупкой в своей ясности. Травяные лезвия притягивают к себе лунный свет, поблескивают белизной, будто остро отточенные зубы. Листья на ветвях деревьев покачиваются, будто висельники.
Мы выбираем скамейку недалеко от той, где сидели минувшей ночью. Я вижу ее по ту сторону дорожки; уличный фонарь отбрасывает на нее треугольник света. Представляю, как сутки назад сидела там, нервничая, жаждая только одного – побыстрее уйти домой. Но сегодня я внимательно вглядываюсь в окутанные ночной тьмой уголки парка. Каждая тень словно трепещет скрытой в ней угрозой. Я к ней готова. Я ее призываю.
– Что-нибудь видишь? – спрашиваю я.
– Не-а, – отвечает Сэм, достает из кармана пачку и вытаскивает из нее сигарету.
Я протягиваю руку: