Последние Девушки

На моем лице сохраняется бесстрастное выражение, я изо всех сил стараюсь не выдавать ужаса и отвращения, которые бурлят внутри. Не хочу, чтобы он знал, о чем я думаю. Не хочу его злить.

– Клянусь, я собирался сделать это только один раз, – продолжает Куп. – Я избавился от этой потребности. Но я продолжал приезжать в лес. Как правило, с ножом. И когда увидел тех двух туристов, понял, что болезнь меня так и не отпустила.

– А сейчас?

– Я пытаюсь, Куинси. Изо всех сил пытаюсь.

– В ту ночь ты даже не подумал пытаться, – говорю я, дрожа от желания поднять на него глаза и показать, как я его ненавижу.

От моего сердца больше ничего не осталось. Одни только осколки – острые, как нож.

– Я устраивал себе проверки, – говорит Куп, – ходил в этот дом. Поступал всегда так: парковался на дороге, приходил сюда пешком и вглядывался в окна, одновременно надеясь и боясь увидеть что-то такое, что вернет болезнь. Но ничего не происходило. Пока я не увидел тебя.

Мне кажется, я вот-вот потеряю сознание. Молю Бога, чтобы так оно и было.

– Меня послали на поиски парня, сбежавшего из психушки, – продолжает он. – Но вместо этого я приехал сюда и стал ходить кругами, готовый пройти еще одну проверку. И в этот момент увидел меж деревьев тебя. С ножом в руке. Ты прошла совсем рядом. Так близко, что я мог бы протянуть к тебе руку и прикоснуться. Но ты была слишком разгневана, чтобы меня увидеть. Как ты была разгневана, Куинси. И как бесконечно грустна. Это было прекрасно.

– Я не собиралась делать то, о чем ты думаешь, – говорю я, надеясь, что он мне поверит. Надеясь, что в один прекрасный день поверю и я. – Я выбросила нож.

– Знаю. Я видел, как он выскользнул у тебя из рук, когда появился тот парень. Потом ты ушла. Он тоже. А вот нож остался. И я его поднял.

Куп делает еще шаг вперед. Теперь он подходит так близко, что я ощущаю его запах. Смесь пота и крема после бритья. В голове проносятся образы минувшей ночи. Вот он на мне. Внутри меня. Сейчас от него пахнет точно так же, как тогда.

– Поверь мне, Куинси, я не хотел, чтобы так вышло. Просто решил посмотреть, куда ты шла с этим ножом. Узнать, что может привести такое совершенство, как ты, в такую ярость. Я отправился к утесу, увидел их и понял, что тебя так расстроило. Они трахались, как грязные животные. Да-да, так они и выглядели. Как две хрюкающие, вонючие свиньи, которых надо убить.

Куп слегка покачивает рукой, сжимающий пистолет, и несколько раз сгибает и разгибает в локте руку, будто не испытывая больше желания держать меня на мушке.

– Но потом твой дружок побежал, – продолжает он. – Крейг. Его, кажется, так звали? Но я, Куинси, не мог дать ему уйти. Просто не мог и все. И вот я вижу тебя. И всех твоих друзей. И я понял, что должен от всех вас избавиться.

Из моей груди опять вырываются рыдания. По лицу текут слезы стыда, смятения и скорби.

– Почему ты не убил меня? Остальных ведь убил. Почему?

– Потому что понял – ты особенная, – медленно произносит Куп, будто даже сейчас, спустя все эти годы, восхищаясь мной, – и оказался прав. Видела бы ты себя, Куинси, когда мчалась через лес. Ты даже тогда была сильной. Более того, ты бежала ко мне и хотела, чтобы я тебе помог.

Он смотрит на меня с восторгом. И с трепетом.

– У меня не было права все это погубить.