– Мне это нетрудно, – отвечает Сэм и забирает у меня бутылку. – Я думаю о нем постоянно. Я даже могу его увидеть. Когда закрываю глаза. Он вырезал в мешке отверстия для глаз. Плюс маленькую дырочку над носом, чтобы дышать. Никогда не забуду, как от его дыхания подрагивала ткань. У него на шее была проволока, фиксировавшая мешок.
Я чувствую, что внутри образуется еще одна глыба льда, беру у Сэм бутылку с бурбоном, хотя она собиралась хлебнуть еще, и делаю два больших глотка, надеясь его таким образом растопить.
– Чересчур много подробностей? – спрашивает Сэм.
– Они-то как раз и важны, – отвечаю я, качая головой.
– А что насчет тебя? Хоть какие-нибудь детали помнишь?
– Что-то помню.
– Но немного.
– Да.
– Я слышала, что это надуманная проблема, – говорит она, – все эти разговоры о подавленных воспоминаниях.
Я делаю еще глоток, стараясь прогнать легкий укол раздражения. Хотя у нас с ней очень много общего, она не способна заглянуть мне в голову и увидеть там черную дыру на том месте, где должны быть воспоминания о «Сосновом коттедже». Ей никогда не узнать, как это утешительно и болезненно одновременно – помнить самое начало произошедшего, а потом сразу самый конец. Как будто ты вышел из кинотеатра спустя пять минут после первых кадров и вернулся к началу титров.
– Поверь, – говорю я, – это по-настоящему.
– И ты вот так смирилась с тем, что ничего не помнишь?
– Думаю, так для меня только лучше.
– Неужели ты не хочешь знать, что на самом деле случилось?
– Я знаю, чем все закончилось, – говорю я. – Этого достаточно.
– Я слышала, «Сосновый коттедж» существует до сих пор, – говорит Сэм, – прочла на одном из этих дурацких сайтов про настоящие истории преступлений.
Пару лет назад то же прочла и я, вполне возможно, на том же самом сайте. Сразу по окончании расследования владелец «Соснового коттеджа» попытался продать его вместе с участком. Но покупателей, конечно же, так и не нашел. Ничто так не обесценивает недвижимость, как кровь под фундаментом. Потом он обанкротился, и все его имущество перешло к кредиторам. Они тоже не смогли его продать. Так что «Сосновый коттедж», словно огромное надгробие, так и стоит в пенсильванских лесах.
– Никогда не хотела вернуться и посмотреть на него? – спрашивает Сэм. – Может, это помогло бы тебе все вспомнить.
От мысли об этом меня начинает тошнить.
– Нет, никогда.