– Ты вспоминаешь о нем?
Она явно хочет, чтобы я назвала Его по имени. Вместе с теплом тела от ее кожи волнами исходит ожидание.
– Нет, – лгу я.
– Так и думала, что ты так скажешь, – говорит Сэм.
– Это правда.
Я отхлебываю еще виски и заглядываю в бутылку, пораженная, как много мы успели выпить. Точнее не мы, а я. До меня вдруг доходит, что Сэм к ней едва прикоснулась. Я закрываю глаза, меня немного пошатывает. Понимаю, что балансирую на грани опьянения. Еще один глоток, и дело будет сделано.
Я опять подношу бутылку к губам, делаю два больших глотка и наслаждаюсь их жаром.
Голос Сэм становится далеким и тихим, хотя она сидит возле меня.
– Ты ведешь себя так, будто ты все преодолела, но на самом деле нет.
– Ты ошибаешься, – говорю я.
– Тогда докажи, назови его по имени и фамилии.
– Нам надо немного поспать, – говорю я, глядя в окно на светлеющее с каждым мгновением небо, – уже поздно. Или рано.
– Тебе нечего бояться, – говорит Сэм.
– А я и не боюсь.
– Это его не воскресит.
– Знаю.
– А чего тогда ты так ссышь?
Она говорит в точности как Жанель. Подстрекает, берет на слабо. Заставляет делать то, чего я не хочу. Внутри нарастает раздражение с ноткой злобы. Когда я собираюсь задавить его очередной порцией бурбона, выясняется, что Сэм забрала у меня бутылку.
– Да-да, именно так, – говорит она – ты ссышь.
– Хватит, Сэм.