Третью сотку «Метаксы» Грибушин сглотнул как воду и посмотрел на Дергача совершенно трезвым взглядом:
– Меня вообще после молодости никакой чертовщиной не пронять. Жизнь круче заворачивала… Да и про Мишу слышал, что он с недавних пор на какую-то дурь налегает, а с ней не только паука – Кинг-Конга увидишь.
Он сделал паузу, закаменел лицом, словно унимая непонятную Дергачу внутреннюю дрожь, и продолжил:
– Только мне сегодня те приснились… Аркаша Тульский, Руслан с Датико, Костя Вологда, Женя Агроном, братья Крещёновы, Фома Фомич, банкир тот, которого газосваркой честности учили, и остальные… Веришь, нет – все, кого я когда-то… Неважно, сам или по моему слову. Я уже некоторых забывать начал. Вокруг меня сгрудились и просто смотрели, до-о-олго… Прямо глазами жрали. А потом Фома Фомич сказал, чтобы я ту землю не трогал. И голос у него не свой был… Мне…
Он замолчал, будто испугавшись тех слов, которые должны были прозвучать дальше. Отвёл глаза, но Дергач увидел колыхнувшийся в них чёрный фитилёк страха. Крохотный остаток того, что пережил Грибушин минувшей ночью.
Ян смотрел, оставаясь в прежней позе. Хозяин кабинета не то усмехнулся, не то оскалился – криво, через силу:
– Я никогда дела на полпути не бросал и не брошу… Сегодня шестнадцатое, неделя у тебя есть. Но чем быстрее, тем лучше. Если я получу ту землю, ты получишь пять процентов от проекта. Куда ехать – у моей новой возьми, она знает. Всё, делай…
Дергач коротко кивнул и пошёл к выходу, начиная жалеть, что не удержался и подпортил примету. Ладно, как-нибудь выкрутимся… За спиной у него раздался звяк стекла о стекло и бормотание Грибушина – злое, с отчётливыми нотками истерики:
– Твари, Лёню напугать решили, остановить… Вы здесь от Лёни ссались и на том свете будете…
Закрывая дверь, Ян подумал, что желание снять стресс будет у секретарши и хозяина кабинета обоюдным.
Буквы и цифры на голубом фоне приближающегося указателя обрели чёткость, сложились в «Сафроновка – 3,6». Чёрный «Лэнд Ровер» свернул на добротно отсыпанную асфальтовой крошкой грунтовку, надвое разделившую широкий длинный лоскут завоёванного сорняками поля, втиснутого между шоссе и густым высоким сосняком, на который наползала туча. Серая и тяжёлая, как брезентовый мешок, до отказа набитый крупными булыжниками.
Дергач поехал в Сафроновку через два часа после встречи с Грибушиным. Заскочил домой, пообедал, сменил гардероб на более подходящий для лесной прогулки. Смысла откладывать убийство живущей в безлюдном месте бабки, даже памятуя о Мише с Камилем и сне Лёни-Мухомора, не было никакого. Другое дело, если бы Ян вдруг испугался… так ведь – не было страха.
Стоило заехать в бор, и крошка мгновенно канула в небытие, дорога сузилась, стала откровенно паршивой. Ян сбросил скорость, не ощутив никакого раздражения. Последние восемнадцать лет он вообще испытывал мало эмоций. Тогда могильщики отчаянно схалтурили, посчитав его мёртвым и прикопав на скорую руку. Но тех суток в подвале и минут под слоем влажноватой земли хватило, чтобы Ян уверился в одном: очень многое в жизни не стоит даже малейшей траты нервов.
Путь по грунтовке занял минут пять-шесть, а потом справа появился просвет, сосняк начал редеть.
Полторы дюжины дворов Сафроновки, большая часть которых была однотипно-безупречными иллюстрациями на тему «Разруха и запустение», расположились гигантской запятой. Её «хвостик» упирался в грунтовку, а «точка» огибалась довольно шустрой и чистой речушкой. Вроде бы Близянкой… Или Резвянкой. Раз Дергач точно не помнил, значит, это было неважно.
Если отрешиться от гнетущего вида заброшенных домов, то место начинало выглядеть очень живописным, словно сошедшим с картин Шишкина. Ян мысленно согласился с Грибушиным: дорогу нормальную сделать, участок расширить, заводь можно выкопать, всё облагородить – уйдут дома влёт. До городской окраины чуть больше десяти километров, на любых колёсах – пустяки… За один пейзаж к цене можно процентов тридцать накидывать. Если не пятьдесят.
Внедорожник остановился в полусотне метров от первого дома. Ян выключил мотор, прислушался.
Тишина над Сафроновкой стояла абсолютная, изначальная… Мёртвая.
До нужного Яну места предстояло идти пешком. Обитель «шизанутой бабки» располагалась левее Сафроновки, метрах в трёхстах с гаком, в небольшой лесной низине. Туда убегала еле заметная тропинка, резко пропадавшая из виду уже через два десятка шагов, словно уходила под землю во всё том же сосняке.
Дергач вытащил из бардачка тонкие нитяные перчатки, надел. Сильно надавил на боковину пассажирского подголовника основанием ладони и немного сдвинул вправо. В открывшемся тайнике лежали «чистый» «макаров» с запасной обоймой, хищное зелёное яйцо «эргэдэшки» и кастет. В лесной глуши можно было обойтись без предосторожностей, но привычка не оставлять следов во всём, что касалось «работы», сидела у Дергача в подкорке…