Я подумал, что он как в воду смотрел.
Я взял пустую кофейную чашку и швырнул ее об оконное стекло. Чашка разбилась, а оконное стекло – нет.
В кухню вбежала Фрэнк:
– С тобой все в порядке, Сэм?
– Все хорошо, – ответил я. – Просто прекрасно.
Она предложила приготовить яйца:
– Тебе нужно поесть. Тебе действительно это нужно.
Она поставила на стол тарелку, положила нож, вилку и салфетку. Налила в чашку кофе, но, понюхав, вылила в раковину.
– Я сварю свежий, – предложила она.
Потом нашла щетку и подмела осколки разбитой чашки.
– Не нужно этого делать, – сказал я, – брось.
Она все равно подмела и стряхнула с совка осколки в мусорное ведро. Потом вымыла руки.
– Разве ты не должна была вчера уехать? – спросил я; она кивнула. – Ты пропустила свой рейс.
– Мне показалось, время было неподходящим, чтобы уезжать. Я нужна Мерри.
Я фыркнул.
Она поставила передо мной яйца и намазанный маслом ржаной тост, а также банку черничного джема. Я уставился на наклейку с почерком Мерри. Еще один из ее домашних подвигов.
Женщина, которая варит это чертово варенье и которая подозревается в убийстве собственного ребенка.
Я наблюдал за Фрэнк, за ее передвижениями по дому. Она убирала, пытаясь навести хоть какой-то порядок. Почувствовал укол сожаления. Слышал, как она всхлипывала в ванной. Вспомнил, как она обращалась с Конором. Вела себя непосредственно. Такой я еще никогда ее не видел. Она словно была рождена, чтобы стать матерью и любящей женой.
Прозвенел звонок в дверь. Карл.
– Я могу уйти, – сказал он, – если выбрал не самое удачное время для визита.