— То есть? — спросила Анника, напрягшись как пружина, а Берит, не сводя с нее глаз, продекламировала дальше:
Анника почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и безмолвно уставилась на коллегу.
— Доклад по поводу крестьянского восстания в Хунани, — сказала Берит. — Написано в 1949 году, если мне не изменяет память. Одна из классических цитат Мао Цзэдуна. Ее все знали наизусть.
Анника порылась в ящике и вытащила еще два блокнота, пролистала их и наконец нашла то, что искала.
— А вот это?
Она дала Берит запись, сделанную в Лулео.
— И?.. — спросила Анника.
— Еще одна цитата из Мао. Зачем ты их переписала?
От волнения Анника была вынуждена сесть.
— Это письма, — сказала она. — Анонимные письма жертвам убийств. Письмо о разрушении пришло на работу к Бенни Экланду через пару дней после убийства, письмо о крестьянском восстании по почте доставлено в дом политика из Эстхаммара на другой день после его мнимого самоубийства.
Краска схлынула с лица Берит. Она села на край письменного стола.
— Что в?..
Анника тряхнула головой и вдруг ударила себя ладонью по лбу.
— Мне надо поговорить с матерью Линуса Густафссона, — сказала она.
Сигналы, отдаваясь эхом, неслись сквозь промерзшее тысячекилометровое пространство. Потной рукой Анника прижала трубку к уху.
— Мне выйти? — жестом продемонстрировала Берит, ткнув пальцем себя в грудь, а потом показав на дверь.
Анника покачала головой и прикрыла глаза.
После следующего сигнала трубку сняли. Ответил сонный женский голос.