Красная Волчица

Перед ним сидела библиотекарша со своей регистрационной книгой, и он видел, что она не верит ни одному его слову. И в самом деле, не мог же он одновременно быть любителем парусного спорта, рыболовом, любителем бабочек и исследователем генеалогии.

Все прибывшие на ту встречу носили конспиративные клички, обычные буржуазные имена — Грегер, Торстен или Матс. Многие морщились, узнав, что он выбрал себе имя Рагнвальд. Не надо воображать, что ты — лучший, но он и действительно был лучшим, и в Мельдерстейне он тоже был лучшим, и они скоро это поняли.

Он тихо рассмеялся. В своем сумрачном мире он вернулся теперь на завод. Была жаркая весна 1969 года, мир стоял на пороге великой революции, и они готовились к ней, готовились к вооруженной борьбе, круглосуточно охраняя свой лагерь. Люди выстругивали себе дубинки при свете костра, обсуждали формы ведения партизанской войны и учились рукопашному бою.

В Норвегии столкновения между левыми активистами и их противниками были жестче, чем в Швеции. После взрыва бомбы в радикальном книжном магазине они поняли, что скоро настанет и их очередь, и не хотели допустить, чтобы их просто погнали, как баранов, на бойню.

Подготовка в Мельдерстейне проходила весело, потом режим стал церковным. После того как он получил место общинного ассистента в Лулео, никто уже не задавал вопросов о повестке дня встреч. Они собирались под гремящими лозунгами Мао в маленькой заводской церкви.

Он вспомнил, что в те дни пребывал в полной гармонии с собой, вспомнил, как совершенное знание цитат Мао обеспечило ему центральное место в руководстве, несмотря на то что во встречах участвовали представители со всей страны. Они готовились к борьбе в те бурные ночи, и именно там он встретил свою Красную Волчицу.

Он улыбнулся, глядя в качающийся потолок, снова увидел ее нежный взгляд, ее маленькую хрупкую фигурку.

Как юна она была, как огромны были ее глаза. Она смотрела на него как на кормчего. Никто, кроме него, не имел одновременно опыта революционной борьбы и церковного милосердия, у его власти не было соперников, и все же маленькая Красная Волчица, вместе с ее приятелями, последовала за ним в летний лагерь, даже не понимая, что ими двигало. Она стала служительницей революции намного скорее, чем он мог надеяться, и сделала она это только ради него.

Ради него.

Карина, с которой они целовались в церковном дворе. Он до сих пор помнит запах ее любимой жевательной резинки.

Он осторожно повернулся в кровати.

В лагере они — для жизни и работы — создали ячейки. Они жили в Эрнесете, а в ночные смены ходили на металлургический завод. Жили они в дворовой пристройке в Эстерстадене, по поручениям ездили в общественном транспорте. Они организовывали забастовки, работали с объединением квартиросъемщиков, со специалистами отрасли в согласии с маоистской теорией народного фронта, народного движения, но дело подвигалось слишком медленно, они слишком много спорили между собой. Стало много дутых авторитетов, упивавшихся собственным голосом. Популярность движения привела к тому, что в нем появилось паразитическое охвостье, игрушечные революционеры, пришедшие для того, чтобы знакомиться с девочками и пить пиво. После Мельдерстейна эти негодяи окончательно озлобились. Двое товарищей оспорили его руководящую роль и привели другого руководителя, и тогда он забрал свою семью и ушел. Он покинул этих буржуазных игрушечных коммунистов, предоставив им самим тихо сгнить и умереть, а сам сформировал собственную группу, которая всерьез планировала захват власти.

В желудке снова повернулся невидимый нож. Рак желудка, болезнь эта редко встречается теперь в Европе, но судьба слепа. Было принято решение сделать операцию, чтобы определиться с возможностью лечения. Симптомы были такие же, как при язве желудка, и при гастроскопии обнаружили большую язву, подозрительно похожую на распадающуюся опухоль. При микроскопическом исследовании диагноз подтвердился. Ему открыли живот, увидели опухоль, проросшую в соседние органы, и закрыли живот. Обнаружились метастазы в легких, костях и головном мозге. Ему предстояло медленно чахнуть и умереть от непомерной прожорливости опухоли.

От трех до шести месяцев.

У изголовья кровати вдруг появился отец, и ему сразу стало тяжело дышать. Легкие свело болезненной судорогой, и он испуганно отполз к стене.

— Первородный грех, — гремел склонившийся над ним отец, и голос его гулко отдавался от стен домика. — Я обвиняю тебя. Я считаю тебя ответственным за грехопадение Адама и Евы.

Плеть поднялась и опустилась ему на диафрагму. Дикая судорога прошла по животу. Его вырвало порошком на подушку. Голос отца повышался и рос, заполняя комнату, как звуки играющего не в лад симфонического оркестра.

— Твоя жизнь зачата в бездне, дитя дьявола, ты — зло, зло и воплощение сатаны.

Он попытался возразить, просить о милости, петь знакомую с детства песню: «Отец, добрый отец, будь милосерден», но плеть опять поднялась и ударила его по губам. От боли на несколько мгновений перехватило дыхание.

— Изгони ад из сердца, чтобы спасти свою бессмертную душу для Царствия Небесного.