— Ничего.
— Ничего так ничего, — сказала она, взяла газету и вышла с кухни.
— Послушай! — крикнул он ей вдогонку. — Звонила мама и пригласила нас на обед. Я согласился. Надеюсь, ты не будешь возражать?
«Почему я об этом спрашиваю? — подумал он. — Почему я должен извиняться за то, что принял приглашение собственных родителей?»
— Что ты сказал?
Она снова появилась на пороге кухни. Газета, которую Анника держала в руке, волочилась по полу.
— Мы приглашены на обед в Ваксхольм, на двенадцать часов.
Она сильно тряхнула головой и возмущенно фыркнула:
— Как ты можешь принимать приглашения, не поговорив предварительно со мной?
Он отвернулся к плите, налил кипяток в кофеварку.
— Ты, как всегда, говорила по мобильному телефону, мне не хотелось тебе мешать.
Его охватило страшное желание так встряхнуть ее, чтобы развязался дурацкий узел на затылке, чтобы клацнули ее зубы, чтобы слетел с плеч халат.
Вместо этого он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Отвечая, он смотрел на кухонную вытяжку.
— Я не думаю, что мои отношения к моим родителям стоят меньше, чем твои отношения с твоими отцом и матерью.
Он услышал, как снова зашуршала газета, когда Анника вышла с кухни.
— Хорошо, — бесстрастно произнесла она из прихожей. — Возьми с собой детей, но я не поеду.
— Нет, ты поедешь, — сказал он, по-прежнему уставившись на вытяжку.
Она вошла на кухню. Он обернулся через плечо и посмотрел на нее. Анника была голая — в одних чулках.
— И что будет, если я не поеду? — спросила она. — Ты ударишь меня палкой по голове и оттаскаешь за волосы?
— Это было бы просто замечательно, — сказал он.