Хризалида

Снег таял, на кровать капала кровавая вода. До невозможного резво Дженни соскочила с кровати и схватила Тома за руку. Он не сопротивлялся, когда она потащила его из спальни в коридор и дальше, в ванную. Зло щелкнув выключателем, Дженни сунула окровавленную руку в раковину, и багровая вода полилась на белую эмаль. Она открыла кран и, смыв снег, увидела на грязной ладони глубокий порез.

– Боже! – пролепетала Дженни. – Том, мать твою, возьми себя в руки! Я понятия не имею, в чем дело, в твоей работе, в скором отцовстве, в покупке ли этого громадного говно-дома… но с меня довольно. Слышишь меня? Довольно!

Том смотрел на нее, словно не узнавая, потом несколько раз моргнул. Его глаза сфокусировались и тотчас наполнились слезами.

– Извини меня, Дженни. Боже… Извини меня!

У Дженни защемило сердце. Том казался сбитым с толку, потерянным – как ребенок, который заблудился во время грозы. Волосы спутанные, яркий свет ламп подчеркивает бледность кожи, в глазах слезы, белки глаз покраснели, веки набрякли. А ведь он не стригся уже несколько месяцев, с тех пор, как имидж сменил, – грязные нечесаные патлы лезут в глаза. Как же она раньше этого не замечала?

– Извинений и слышать не хочу! – заявила Дженни, борясь с жалостью. – У тебя кожа ледяная. Я хочу, чтобы ты принял душ, вымылся и согрелся. И руку перевязал. Хочу, чтобы ты лег в постель и выспался. Тебе нужно как минимум восемь часов, а лучше десять. На завтра у нас планов нет, можно встать когда угодно. Как встанешь, мы устроим большой завтрак – с молоком и яйцами. Потом ты посмотришь мне в глаза и извинишься за свой крик. Потом мы как следует поговорим. И такая хрень больше не повторится, не то нас с тобой ждут серьезнейшие проблемы, и дело не только в ребенке.

Том смотрел на жену, насупившись. Похоже, страх не отпускал его.

– Ты понял меня? – осведомилась Дженни.

– Да, – чуть слышно выдавил он.

– Вот и хорошо. Тогда спокойной ночи. – Дженни вышла из ванной, закрыв за собой дверь.

* * *

Как долго он стоит в ванной, прижав к груди порезанную ладонь, Том не знал. Если бы его спросили, где он находится, какой сегодня день и что случилось, Том не смог бы ответить…

* * *

Толпа пульсировала вокруг Тома, прижимая его к стене гостиной. Вечеринка вышла из-под контроля. Как и в прошлый раз, они пригласили совсем немного народу, только новость опять расползлась по городу – очевидно, подогреваемая слухами об осенней тусовке. К десяти вечера первый этаж трещал от гостей. Откуда-то ревела музыка, свет почти нигде не горел, но кто-то принес стробоскоп, поэтому лица и потные льнущие друг к другу тела Том видел лишь в ярких вспышках.

Том чувствовал себя несчастным и едва сдерживал слезы.

После черной пятницы, когда он до смерти напугал Дженни кровавым снежком, к подвалу он не приближался. За милю его обходил. Следующим утром он, полный искреннего раскаяния, пообещал измениться, а для этого следовало избегать хризалиды. Том понимал, что она губит его брак, губит его жизнь.

Прежде разлука с хризалидой ощущалась как разлука с любовницей – на этот раз было хуже. Том чувствовал физическую боль, не мог ни есть, ни сосредоточиться. Решив, что он простудился, Дженни предложила отменить вечеринку, но Том сказал, не стоит. Дженни отдала ей столько времени и сил, подготовила все в рекордно короткий срок. Неделю до вечеринки Том старался вести себя как можно нормальнее, хотя саморазрушение продолжалось.

Кевин приехать не смог. Он встречался с новой девушкой Фелисити, их отношения быстро стали серьезными. Кевин не сомневался, что она «та самая». Пожалуй, хорошо, что корпоратив у Фелисити совпал с вечеринкой у Дженни: Том и Кевин особо не разговаривали. Нет, они не поссорились, но Том с головой ушел в работу, стараясь поднять продажи. Шутить-дурачиться он не желал, а Кевин просто не мог иначе.

Виктория и Лакшми приехали, но Том едва их видел. Чувствовалось, что Виктория до сих пор злится на него из-за Дня благодарения, только беспокоиться об этом не хватало сил. Ему бы тошноту унять.

Том хотел пересечь комнату, пробиться сквозь толпу гостей, но стая волков с окровавленными мордами снова прижала его к стене. Нет, это не волки, а люди, в основном – женщины с ярко-красной помадой и дико развевающимися волосами. Они танцуют, веселятся, совершенно не замечая Тома. Они то и дело его лапают.

– Отвалите от меня! – крикнул Том.

Гости засмеялись и чуть отодвинулись от него, не прерывая ни разговоров, ни танца. Том оттолкнулся от стены и снова попробовал пробиться сквозь призрачную толпу. Из-за мусора и разлитых по полу напитков маневрировать было сложнее. Мебель сдвинута, повалена, перевернута – в гостиной царил хаос.