Сверху в папке лежали заметки Фромана, и, исходя из них, становилось ясно: учитывая близкие отношения с Айзманом, Фроман считал себя обязанным прочитать эти сценарии. Но читая между строк, я понимал, что Фроман не считал эти рукописи достойными к воплощению — и вероятно, именно это решение отразилось на их рабочих отношениях.
Мог ли Айзман быть убийцей, которого мы ищем?
Последний сценарий он принёс Фроману год назад. Целый год — долгий срок; его хватит, чтобы замыслить месть, продумать её и воплотить в жизнь.
Из всех людей именно Лев Айзман лучше всего знал, насколько отчаянно Фроман любит театр — и именно он понимал, как ударит по Фроману разрушение его детища.
Я был настолько поглощён мыслями о Айзмане, что практически пропустил приклеенную к следующей рукописи заметку.
В ней не было ничего особенного: лишь имя, дата и адрес.
Но почерк — вот от чего у меня побежали мурашки по телу.
Тело среагировало первым, поддавшись чистому инстинкту. Правая рука дрогнула, и я уронил папку, будто она обожгла мою ладонь.
В следующее мгновение я осознал, что ошибки быть не может: это был тот же мелкий, убористый почерк с наклоном. Я уже видел его прежде — на двух письмах, которые были найдены на местах жестоких убийств.
В записке значилось:
Под запиской было несколько слов о том, что этот сценарий попал к Чарльзу Фроману от Роберта Коби. И судя по тону комментариев Фромана, рукопись ему совсем не понравилась. Он отверг этот сценарий приблизительно в то же время, что и сценарий Айзмана — около года назад.
И по иронии судьбы, в той же кипе бумаг я заметил, что письмо с отказом Роберту Коби напечатал на машинке и отправил ни кто иной, как Лев Айзман.
Имя Роберта Коби мне ни о чём не говорило. Я был абсолютно уверен, что за время расследования оно не попадалось мне на глаза.
Я долго сидел на стуле и смотрел на стоящий передо мной шкаф.
Я просмотрел, по меньшей мере, семьдесят пять отвергнутых сценариев. И нашёл одну-единственную записку, написанную рукой убийцы и вложенную между двух рукописей, которым не суждено было увидеть свет: рукописью Льва Айзмана и рукописью Роберта Коби.
Один из них написал эту записку. Но кто именно?
Сам автор сценария — Роберт Коби? Или разочарованный отказом помощник Фромана — Лев Айзман?