Обсидиановая комната,

Он наклонился и на этот раз поцеловал Флавию в губы, очень коротко и легко, потом выпрямился и заглянул ей в глаза. Интересно, о чем она думает? Она стала такой бледной и спокойной. Но по-прежнему улыбалась.

– А теперь, Флавия, насладись Копенгагеном. Ты этого заслуживаешь. И всегда держи этот сотовый при себе. Я скоро позвоню. А пока – à bientôt[39], моя дорогая.

Он поклонился и вышел из комнаты.

Мгновение спустя дверь в люкс закрылась с тихим щелчком. Флавия не шелохнулась. Питер еще не успел выйти, как улыбка исчезла с ее лица. Она сидела неподвижно, вспоминала его речи, вспоминала слова, которые он говорил другим, – слова, за которыми ничего не стояло, гладкие и умные, в высшей степени манипулятивные. Но более всего она размышляла о только что завершенной работе, в центре которой, похоже, находилась эта девица – Констанс Грин.

Внезапно Флавия встала и прошла по комнате на балкон. Ее рука потянулась было к поясной сумке, но тут ей пришла в голову другая мысль. Она схватилась за кольцо, подаренное ей Питером, и попыталась стащить с пальца дорогой подарок. Кольцо не поддавалось, и она принялась молотить им о металлические перила – снова, и снова, и снова, обдирая кожу на костяшках, – пока не выбила камень из гнезда. Она повертела его в пальцах и швырнула в сторону Атлантики. Само кольцо осталось у нее на пальце; четыре золотых зубчика, в которых прежде находился камень, теперь ничего не удерживали и просто торчали над ободком.

Флавия прошла в гостиную и огляделась, хладнокровно оценивая пространство. Подойдя к шкафу-витрине, она открыла его, достала мраморную статуэтку и – после короткого изучения – разбила ею стекло на мелкие кусочки. Потом, все так же не проявляя никаких эмоций, прошла в кухню и, доставая один за другим стеклянные предметы из шкафов, стала швырять их на пол. Затем она прошла через весь огромный, на три спальни, номер и зубчиками, торчащими на ее кольце, располосовала картины на стенах. Достав штопор из бара, она вернулась в гостиную и принялась кромсать кожаный диван, на котором сидела с Питером всего несколько минут назад.

Закончив с этим, Флавия обнаружила, что немного запыхалась. Вернувшись в спальню – ту самую спальню, в которой всего полчаса назад предавалась совсем другим надеждам, – она упаковала свою маленькую сумку. Потом, выйдя из люкса, спустилась на лифте в шикарный вестибюль.

– Я миссис Лупей, – сказала она портье. – Боюсь, что мой муж сильно набезобразничал в люксе. Пожалуйста, спишите весь ущерб на кредитную карту в вашем файле. Я выписываюсь.

С этими словами она мрачно улыбнулась портье, повернулась на каблуках и пошла к выходу. На мраморном полу осталась случайная капелька крови с ободранного пальца.

49

В час пик, в густом трафике, путь от отеля «Сетай» до Баптистской больницы Майами, одной из крупнейших в Южной Флориде, занял пятьдесят минут. Петру Лупей припарковал взятую в аренду машину на сомнительной многоуровневой парковке приблизительно в четверти мили от больницы, встав за стальной колонной, которая закрывала машину от камеры наблюдения. В машине он осторожно снял элегантный костюм Лупея и аккуратно сложил его на сиденье. После этого он облачился в одежду доктора Уолтера Лейланда. Надел брюки цвета хаки, голубую рубашку и кое-как повязал галстук из синтетики, застегнул больничный белый халат с прикрепленным к лацкану беджиком. Достав из докторского саквояжа на пассажирском сиденье два ватных шарика, он затолкал их за щеки к верхним деснам – у доктора Лейланда было пухлое лицо. Потом вытащил из глаз голубые контактные линзы Лупея и заменил их на карие Лейланда. С помощью щетки втер в волосы белый сценический порошок, добавив к светло-каштановому цвету проседь.

Заменив одну ипостась на другую, Диоген испытал некоторую грусть: созданный с таким тщанием и любовью доктор Уолтер Лейланд из Клуистона, штат Флорида, должен был вскоре покинуть этот мир. В каком-то смысле это было похоже на смерть доброго друга. Но без жертв нельзя было обойтись. И к тому же Диоген никогда не уделял личности Лейланда столько забот и затрат, сколько требовал от него, скажем, Хьюго Мензис или, в особенности, Петру Лупей. Строго говоря, Лупей был его шедевром: совершенно безупречный, неотслеживаемый, абсолютно подлинный, с реальным номером социального страхования, тщательно продуманный и созданный – то имя, за которым он собирался прятаться до конца дней.

Лейланд аккуратно уложил в большой докторский саквояж одежду и туфли Петру Лупея, сверху разместил контейнер из нержавеющей стали с хирургическими инструментами доброго доктора, коробочку с контактными линзами, маленькую бутылочку с театральной краской для волос, а также бумажник и очки Лупея.

Кроме всего прочего, в саквояже находился маленький медицинский контейнер для транспортировки человеческих тканей.

Машина вскоре будет представлять немалый интерес для полиции – ее арендовал доктор Лейланд, и здесь повсюду будет его ДНК. С этим он ничего не мог поделать. ДНК, которую обнаружат здесь, совпадет с ДНК доктора Лейланда, как и его отпечатки пальцев. На этом проверка закончится, и дело очень быстро закроют. В мире есть еще один человек, у которого ДНК такая же, как у Лейланда; этого человека зовут Диоген Пендергаст, и образцы его ДНК, к несчастью, есть в базе ФБР. Но проверку по базе ФБР вряд ли будут проводить, поскольку Лейланда идентифицируют очень быстро. Да даже если такую проверку и проведут, то Петру Лупей предпринимал все необходимые меры, чтобы не оставить в каком-нибудь государственном учреждении свою ДНК, которая тоже совпадала с ДНК Диогена и доктора Лейланда. Ничто в машине не будет указывать на Петру Лупея.

Превосходно.

Диоген закрыл саквояж и вышел с парковки заранее разведанным маршрутом, чтобы добрый доктор Лейланд был надежно зафиксирован камерами наблюдения по периметру больницы. Он еще раз подумал о том, что чем быстрее закончит дело, тем лучше.

Он пошел по Юго-Западной Девяносто четвертой улице, потом по великолепному больничному городку и вскоре оказался у главного входа. В Баптистской больнице работали более двух тысяч докторов, так что Диоген не опасался, что его остановят. Он уже позаботился о том, чтобы его документы были легализованы, – дело нетрудное для любого флоридского доктора, имеющего соответствующие сертификаты и минимум хакерских навыков. Проходя мимо охранника, который смерил его внимательным, хотя и дружелюбным взглядом, он провел своим беджем с магнитной полоской по считывателю и оказался в просторном вестибюле. Предварительно изучив и запомнив план больницы, он быстрым шагом прошел мимо еще нескольких камер наблюдения к лифтовой секции – вид у него был весьма деловой – и вошел в кабину лифта, связанного с отделением интенсивной терапии. На этом же этаже находилась и секция с несколькими операционными.

Лейланд знал, что на любого незнакомого доктора, направляющегося в отделение интенсивной терапии, будут устремлены десятки внимательных глаз, а возможно, его остановит какая-нибудь медсестра, хотя бы даже и дружелюбным: «Привет, доктор, чем могу вам помочь?» Чтобы уменьшить такую вероятность, он перед входом в отделение интенсивной терапии прошел в операционную секцию и с помощью своего беджа проник в раздевалку. Там, напротив ряда шкафчиков, он обнаружил то, что искал: стиральную машину размером с гигантский канцелярский шкаф. Он приложил бедж, и машина любезно отперла перед ним стеклянные панели на своей передней части, предлагая ему выбрать секцию, в которой находились стерильные халаты его размера. Диоген быстро облачился в операционную одежду. Теперь вероятность того, что его остановят, значительно понижалась.

Оттуда Диоген пошел по коридору к заранее выбранной камере хранения. Все его перемещения были тщательно выверены по времени. Здесь он опять получил доступ внутрь с помощью беджа. В этом помещении, как и в коридоре, не имелось камер наблюдения, что было крайне важно для осуществления его плана.