Неоновые росчерки

22
18
20
22
24
26
28
30

— Сядь! — Михаил Ожеровский навел на парня дуло своего автомата. — Сядь, я сказал! Ещё раз голос подашь или шевельнёшься — пристрелю, гов**ка!

Оставив Михаила сторожить заложников, Прохор бесцеремонно взял девчонку под локоть и потащил за собой.

Дочь Самсона и племянница Вацлава Токмакова не сопротивлялась, безмолвно подчиняясь Мечникову.

Подходя к просторной прихожей дома Токмаковых, Прохор ощутил сжимающее тело и учащенно пульсирующее во всем теле дикое напряжение. Чувство опасности дышало в лицо, давило на живот и вселяло нервную вялость в дрожащие икры Прохора.

Парень давно так не боялся, его инстинкт самосохранения, если бы мог, наверное, орал бы во весь голос, чтобы он остановился и ни за что не подходил к двери.

Прохор, нервно сдавил пальцами тонкую руку девушки, которую вел к двери. Та вскрикнула и Мечников инстинктивно отпустил её.

Они подошли к двери. Прохор открыл замок, но не стал отворять дверь.

Подняв автомат и убедившись, что сзади стоит Никита, взявший на прицел входную дверь, он кивнул девчонке:

— Ну, что встала?! Вали, давай… Второго шанса не будет.

Девушка пару секунд, глупо глазела на Мечникова, а затем, развернулась и, спотыкаясь, торопливо бросилась к двери.

Мечников, чувствуя, как его тело исходит жаром испарины, крепко, до боли в пальцах стискивал направленное на дверь оружие.

Девушка открыла массивную входную дверь.

Вместе с ледяным дыханием мартовской русской ночи в дом ворвался яркий свет многочисленных фонарей и прожекторов.

Щуря слезящиеся глаза, Мечников сумел разглядеть размытые силуэты бойцов спецподразделения.

— Не стреляйте! — жалобно вскрикнула девушка.

Мечников видел, как к ней быстро метнулись два силуэта и, не говоря ни слова, быстро утащили её куда-то в сторону.

Фигуры бойцов спецназа, размываясь в лучах слепящего белого света, как будто застыли…

Мечников, забыв дышать, чувствуя, как его лихорадит и сотрясает предчувствие близкой гибели, не отводил взгляда от ближайшего к нему силуэта. Сзади топтался Никита.

Они зашевелились, кто-то из них махнул рукой.

Прохор ощутил нервный толчок в груди и животе — ему показалось, что один из бойцов уже собрался бросить в них гранату.