— Что ты сказал?.. — просипел он пропитым свистящим голосом.
— Ты слышал, — чуть кивнув, ответил Стас, разглядывая лицо старика.
Панкрат несколько раз моргнул, его седые брови сошлись на переносице. Он снова отвёл взгляд и проворчал:
— Нет у меня никакой жены.
— Зато была когда-то, очень давно, — продолжал Стас. — И жили вы здесь, недалеко, как раз на Можайском переулке.
Панкрат громко засопел носом.
— Ты мне какие-то байки втираешь, начальник! Я ни сном, ни рылом, про что ты мне толкуешь!
— Как ты заговорил, — ухмыльнулся Стас. — А я ещё запросил проверить, не чалился ли ты где-то. Но тут и так всё понятно. Даже могу предположить, за что ты сидел, старик.
Панкрат скосил глаза на Корнилова.
— Чего? Чего ты там можешь… пред… это… придумывать? Ты не х**а не знаешь! Так, что не *** меня тут пугать и на понт брать!
— Да я и не собирался, — хмыкнул Стас, — всё, что надо я и так узнаю, это вопрос времени. Лампадку-то заберёшь?
— Чего? — Панкрат непонимающе уставился на Стаса.
— Лампадку, — громче и медленнее повторил Корнилов.
Рындин опустил настороженный взгляд на лампаду на столе и пожал плечами.
— На что она мне теперь?
— Не знаю, в церковь отнесёшь.
— Как же я отнесу, когда вы меня закрыть собираетесь? — язвительно и злобно прошипел Панкрат.
— А за что мне тебя закрывать? — картинно удивился Стас. — Тебя задержали за то, что ты пытался через оцепление полиции прорваться. И всё. Больше пары-тройки суток тебя в КПЗ никто держать не будет.
Стас не собирался показывать Панкрату, что знает гораздо больше о той страшной ночи, прошедшей около тридцати лет назад.
Корнилов собирался использовать старика, а для этого тот должен нервничать, но при этом не знать, что известно полиции, а что нет.