– Не помешаю?
Возникла легкая пауза.
– Нет.
– Дайте сигарету, – попросила она хриплым голосом.
Молча он протянул ей пачку.
Она взяла одну сигарету и затянулась, стараясь не кашлянуть от дыма, запершившего в горле.
– Завтра в поход… – начала она.
– А… да! Поход.
И снова молчание.
– Знаете, почему я сюда поехала?.. – Она сказала эти слова и испугалась. Страх перехватил горло, и стало трудно дышать. Словно лед обжег изнутри. И в то же время невидимая и неслышная работа шла внутри нее: с трудом, со скрипом внутри нее разворачивался маховик. «Это не так страшно. Попробуй, – уговаривал кто-то внутри нее, – рискни и увидишь, что получится…» Рискнуть… Никогда в жизни Александра не откровенничала с незнакомым человеком, она даже не знала, что это такое. Всю жизнь она была закрыта от посторонних людей, но сейчас эта тонкая, но необыкновенно прочная мембрана-оболочка начала рушиться…
Вячеслав молчал. Не давал никак знать, хочет ли он ее слышать или сейчас развернется и уйдет… Риск есть риск. Ты делаешь что-то без надежды на отклик, на взаимность, на сочувствие и переживание. Ты рискуешь просто потому, что ждать чего-то – уже бессмысленно. Ты не можешь не рисковать, потому что это твой последний оставшийся шанс, и его обязательно нужно использовать.
– Я приехала по одной причине… – Снежная лавина неслась прямо на нее, она уже настигала ее, еще секунда – и она утонет в ледяном вихре – грозном, неотвратимом, грохочущем… Он накроет ее с головой, и она не справится… Александра зажмурилась.
– Недалеко от этих мест погибли мои родители… – Лавина накрыла ее, и она на секунду ослепла и оглохла, мир качнулся и потерял свои очертания. Может быть, она просто умерла? Лавина унеслась прочь, задела ее, но не уничтожила. Александра открыла глаза.
Она стояла и чувствовала, как холод проникал в нее, леденил руки и пальцы, оставляя совсем немного незахваченного пространства. Но вместе с тем внутри постепенно разливалось тепло. Она не видела во мраке глаз мужчины, но почему-то ей казалось, что он смотрел на нее, не отрываясь, а может быть, ей хотелось так думать и представлять, что его внимание и теплота согревают.
– Мне было двенадцать лет, когда они погибли. Уехали кататься на лыжах и не вернулись, они сорвались в снежную пропасть и погибли. Я хотела поехать с ними, но они оставили меня дома. А я так просилась, чтобы они взяли меня с собой. Я хорошо ходила на лыжах и думала, что смогу уговорить их. Наверное, они боялись, что, взяв меня, ограничат свою свободу, а им хотелось побыть вдвоем, ведь они об этом мечтали весь год. Я ждала их, было время школьных каникул, заняться мне было абсолютно нечем, никуда не хотелось ходить. Я сидела под присмотром соседки и рисовала. С тех пор я даже не могу брать в руки цветные карандаши или кисть. – Александра замолчала снова. Теперь Вячеслав чуть шевельнулся. Если он даже сейчас повернется и уйдет – плевать, решила она. Я совершила поступок, впервые рассказав о боли, терзавшей меня все эти годы.
– И однажды… они не пришли… Их нашли сорвавшимися в пропасть. Они лежали рядом. Мать и отец. Когда я узнала об этом, то упала в обморок – и это, наверное, меня спасло, потому что, мне кажется, я могла в тот же момент умереть от разрыва сердца. Только не спрашивайте меня о похоронах, о могиле, о кладбище, потому что детский разум этого вместить не может. Я помню только пустую квартиру. Оставшись одна, я выходила на детскую площадку и плакала…
На самом деле Александра вдруг с удивлением поняла, что она все забыла или почти забыла, а сейчас вспомнила. Старые воспоминания были заморожены в ней, они делали ее мертвой, ледяной, мешали жить… А сейчас они медленно таяли, уходили прочь в ночь, снег; уходили тонкой струйкой от ее дыхания в небо…
– И с тех пор я каждый раз со страхом ждала зимы. Я ждала ее с ужасом, а первый снег возвещал о наступлении моего личного персонального ада. Я старалась как можно меньше бывать на улице, а дома везде зажигала свет и ставила кассеты с фильмами. В свободное время я без устали смотрела фильмы, как будто бы они могли сократить время и ускорить приближение весны. И я перестала ходить на лыжах. И думала, что уже никогда на них не встану… Но меня спасла собака со смешным именем Буська…
И Александра вдруг тихо, беззвучно заплакала и больше всего на свете боялась, что он обнаружит ее слезы и увидит, какая она слабая, беспомощная. Она всегда была сильной. И никогда и никому не показывала ни своих страхов, ни растерянности и отчаяния перед жизнью, в которой она мало что смыслила, но делала вид, что понимала многое, почти все. И здесь она вдруг осознала, как это здорово: просто выговориться и увидеть, что тебя понимают и принимают вместе со всеми твоими словами, паузами, откровениями и обрывками воспоминаний; что тот лед, тот ком, который жил в ней все эти годы, – растапливается, и вместо холода в груди появляются жжение, тепло и сумасшедшая, ничем не объяснимая радость. Она перестала плакать, и мощный поток света как будто бы омыл ее изнутри. Александра стояла, и сердце ее билось в унисон этой темноте, беззвездному небу, тишине, в которой на самом деле таилось много звуков: скрип двери, отголоски голосов, хруст снега под ногами. Она стояла и переминалась с ноги на ногу.
– А кем они были по профессии?
ebooksa