– Когда? Через десять лет? – спросила она.
– Через три года. Обещаю. – Он поцеловал ее. Впервые прямо в губы.
– Не хочешь подняться? – спросила она. – Мои родители придут только через час.
Он помотал головой.
– Мне нужно идти. Меня кое-кто ждет в машине на улице.
На ее лицо легла тень.
– Я видела эту машину. Там сидит Лиззи, верно?
Он кивнул. Соседской дочери Элизабет было двадцать, как и Харди. В отличие от него у нее еще не было машины.
– Она будет учиться со мной в высшей школе в Брюле, – сказал он, на этот раз громко, потому что женщина ушла в дом. – Мы вместе готовились к вступительному экзамену.
Харди увидел, как глаза Норы наполняются слезами. Он тут же сжал ее руку.
– Между нами ничего нет. И никогда не будет! После учебы я вернусь. Обещаю!
– Я знаю Лиззи, – возразила Нора. – Она очень хитрая – мне до нее далеко, – и она положила на тебя глаз.
– Может быть, но она меня не интересует. – Харди снова поцеловал ее.
– В этом я сомневаюсь, Томас Хардковски, – строго сказала она. – Ты всегда легко поддавался чужому влиянию, а Лиззи манипулирует всеми.
Харди знал, что Нора хорошо разбирается в людях – но на этот раз она ошибалась.
– И ты должен бросить курить. – Она полезла в карман платья и сунула ему в руку упаковку английских мятных леденцов «Роки». – Просто приходи, когда будешь готов.
Часть третья. Акты Пятница, 3 июня
24
Следующее утро началось с двухчасового разговора в кабинете Тимбольдта.
Сабина рассказала ему, что уже сумела выяснить, но умолчала о трех вещах: о разговоре с Мартеном Снейдером в баре «Ромео», о том, что видела там Дирка ван Нистельроя и что ей удалось спасти документы с пометкой «конфиденциально» из камина Хесса. Интуиция подсказывала, что эти акты и есть то звено, которое свяжет все смерти, – и очевидно, Тимбольдт был как-то связан с этим делом. Пока Сабина не знала, с кем безопасно об этом говорить, она будет помалкивать, потому что ей не хотелось быть застреленной в ванне или закончить жизнь как самоубийце на рельсах или в загазованном гараже.