– Возможно, но сейчас он борется за свою жизнь и не может быть допрошен. Еще что-нибудь?
Сабина помотала головой.
– Хорошо, потому что у меня есть еще один вопрос, который мы должны быстро обсудить. – Он поднялся, обошел вокруг письменного стола и вальяжно сел на край. – Кажется, события последних дней сильно вас подкосили. Поэтому сегодня утром я поговорил с вашим руководителем отдела и замолвил за вас словечко.
Сабина вопросительно посмотрела на него.
– Хесс тоже хотел, чтобы вы больше преподавали в академии, потому что очень ценил ваши педагогические способности.
«О нет! Что за чушь!» Она догадывалась, куда клонится этот разговор.
– Я взяла на себя лишь пару часов в конце семестра, – запротестовала она. – И…
– Я это поддерживаю, – перебил ее Тимбольдт. – И позабочусь о том, чтобы вы сократили количество часов непосредственной службы и уделили больше времени преподаванию в академии.
– Но это так неожиданно…
Тимбольдт жестом прервал ее.
– Мое предложение таково: с завтрашнего дня вы берете на себя не только часы Анны Хагены, но и пару других курсов. Вы наверняка справитесь.
У Сабины участился пульс.
– Но завтра суббота.
– Как вы помните по собственной учебе в академии, занятия там проводятся и по субботам. Согласны?
«Значит, ты хочешь как можно быстрее отстранить меня от службы и сослать в академию?» Где те времена, когда они со Снейдером охотились за убийцами? Снейдер не позволил бы ей киснуть в лекционном зале. Наоборот, на месте преступления он бросал ее, как щенка, в воду и даже провоцировал, чтобы она самовольно проводила расследование.
Самовольно!
Это она умела лучше всего. И именно этим она снова займется!
– Каков ваш ответ? – спросил Тимбольдт.
Сабина медлила. Интуиция подсказывала ей, что Тимбольдт хочет избавиться от нее. «Но почему? Тут нечего долго думать. Ответ лежит на поверхности. Он хочет помешать тебе больше выяснить о „Группе-6“».
– Согласна, – ответила она с улыбкой. – Вы правы. Последние дни действительно дались мне нелегко.