– Элли? Что с Элли?
– Я думаю, Рэйчел…
– Рэйчел сейчас нет, – отрезал Луис. – Она пошла в магазин за хлебом и молоком. Что с Элли? Скажите мне, Ирвин.
– Нам пришлось отвезти ее в больницу, – неохотно проговорил Ирвин. – Ей снились кошмары. Она впала в истерику и никак не могла успокоиться. Она…
– Ей дали седативы?
– Что?
– Седативные препараты, – нетерпеливо объяснил Луис. – Успокоительные.
– А, да. Ей дали таблетку, и она уснула.
– Она что-нибудь говорила? Что ее напугало? – Луис так сильно сжимал телефонную трубку, что у него побелели костяшки пальцев.
Ирвин долго молчал. На этот раз Луис не стал его торопить, как бы ему ни хотелось.
– Это сильнее всего напугало Дори, – наконец сказал Ирвин. – Она много чего говорила, пока ее не… пока она не начала рыдать так сильно, что мы уже ничего не могли разобрать. Дори сама чуть было не… ну, ты понимаешь.
– Что она говорила?
– Что Оз, Великий и Ужасный, убил ее маму. Только она сказала не так. Она сказала… она сказала «Великий и Узясный», как говорила наша другая дочь. Наша дочь Зельда. Луис, я хотел бы задать этот вопрос Рэйчел, но раз ее нет, то спрошу у тебя: что вы с Рэйчел рассказывали Эйлин о Зельде и о том, как она умерла?
Луис закрыл глаза. Пол под ногами легонько покачивался, а голос Ирвина долетал словно сквозь плотный туман.
– Луис, ты слушаешь?
– С ней все будет в порядке? – спросил Луис, и его собственный голос тоже звучал будто издалека. – С Элли все будет в порядке? Что говорят врачи?
– Отсроченный шок после похорон, – сказал Гольдман. – Приехал мой личный врач. Лэтроп. Хороший человек. Сказал, что у нее жар и что когда она проснется, может вообще ничего не помнить. Но мне кажется, Рэйчел надо вернуться. Луис, мне страшно. Мне кажется, тебе тоже надо приехать.
Луис ничего не ответил. Бог приглядит и за малой птахой; так сказал король Яков. Однако Луис не был Богом, и его взгляд был прикован к грязным следам на полу.
– Луис, Гейдж мертв, – сказал Гольдман. – Я знаю, с этим трудно смириться… и тебе, и Рэйчел… но твоя дочь жива, и ты ей нужен.