— Да ну! — фыркнула девушка. — Что я, папараццей не знаю! Точняк нет. Обтерханный такой, робкий, все за угол жался.
Честное слово, она так и сказала — «папараццей». Арина едва сдержалась, чтоб тоже не хихикнуть:
— И долго, как ты выражаешься, таскался?
— Да я не помню уже. Может, неделю, может, месяц. Да у Соньки тогда любовь же вовсю пылала, ну с этим, который в Канаду свалил, не помню, как его звали, не то Вадик, не то Максик, что-то в этом роде, а ей тогда вообще на всех по фигу было. А уж Никки тем более на такого психа не клюнула бы.
— Погоди. При чем тут Николь? Этот, как ты называешь, придурок что, обеих поджидал?
— Да черт его знает! Их же вместе привозили, вместе увозили, то есть когда Никки не свинчивала куда-нибудь на сторону, а на кого он фотиком целился, я откуда знаю. Может, вообще на обеих. Но Никки на такого точно не клюнула бы, это сто пудов.
— То есть у нее, в отличие от сестры, было, насколько я понимаю, больше одного бойфренда?
Лика опять фыркнула.
— Вы так смешно спрашиваете. Конечно, больше. Она их пачками перебирала. Нет, не в том смысле, что с каждым подряд в койку падала. Это вряд ли. Хотя я, конечно, свечку не держала, но, по-моему, она их больше коллекционировала. И все такие… ну, знаете? — подвижное личико скривилось в гримасе наподобие той, с которой киношная Баба-Яга говорила: «Фу-фу-фу, человечьим духом пахнет!»
— То есть? Какие именно «такие»?
— Да типа чтоб папашу позлить. Чем неприличнее, тем лучше. Правда, у нас школа все-таки элитная была, а где попало с кем попало тоже не особо познакомишься, когда за тобой охрана хвостом ходит. Но в самой элитной школе все то же самое, что и в обычной, всякие перцы бывают. Один, когда Никки надоел и она его бортанула, все пристрелить ее грозился, мачо недоделанный.
— Пристрелить? Что ж ты раньше… И где мне найти этого мачо?
— Ну это уж вам лучше знать. Он же сидит давным-давно, шандарахнул кого-то под кайфом, даже папа с мамой отмазать не смогли. Так что в галерее не он стрелял, сто пудов. Может, у нее и еще кто-то такой же был? Я ж свечку не держала, мне своих довольно, — Лика смачно потянулась, соблазнительно выставляя грудь — видимо, для тренировки.
— Значит, ты думаешь, что Николь не ходила в школу, потому что ей нужно было родить?
— Да почем мне знать! — фыркнула девушка. — Может, так, может, еще чего. Всякое бывает. Иногда закроют в лечебницу или еще куда, а всем потом говорят, что у бабушки гостила и все такое. Хотя… чтоб в лечебницу, это надо совсем уж крышей поехать или подсесть на что-то потяжелее, а Ника… нет, ну баловалась, наверное, но несерьезно, это не скроешь, так что вряд ли ее в лечебницу закрыли. Какой смысл? И я вот чего-то сейчас подумала… чтоб про похищение пургу гнать… Никки, конечно, с закидонами, но не врушка. Так что, может, и правду говорила… Слушайте, а может, у нее тогда и вправду крыша поехала? Ну типа глюки и все такое? Типа на самом деле ее в психушку закрыли, а ей приглючилось, что ее похитили. А может, вообще все не так было, может, она сама сбежала… Потому что Сонька тогда мрачная ходила. Я вот сейчас вспомнила. Так что, может, и правда, не родители Нику заперли, а еще что-то. Мутное дело, короче.
— Но это ведь очень легко проверить, — удивилась Арина, — было или не было, и что именно было. Неужели и в полицию родители не обращались? Похитили или не похитили, но если человек пропал…
Лика немного похмыкала, пожала плечами:
— Ой, ну вообще-то везде же и всегда говорят, что не дай бог в полицию, тогда тому, кого похитили, точно кранты. Но, по-моему, обращались. По крайней мере, когда она вернулась, ее тогда точно допрашивали, она рассказывала. Не сочинила же. Так что, может, и правда не прятали ее ни в какую лечебницу или чтоб родила и всякое такое. Может, и вправду похитили… — Лика нахмурилась. — Ой, я тогда и не думала об этом, а сейчас как-то прям страшно даже стало. Ну типа если это правда, это ж жуть! Мы ж ее почти и не расспрашивали, она как-то… ну я не знаю… ведь нельзя же ничего толком не запомнить? А я читала, что человек действительно всякое такое, ну, плохое как будто специально забывает. Мы только сперва спрашивали, а после перестали, не хочет говорить, не надо. А потом все как-то… ну… забылось, что ли… надо ведь жить дальше, — совсем по-взрослому вздохнула девушка. — Что ж, всю жизнь что ли себя изводить?
— Рассказывай, — потребовала Арина. — По порядку.
— Ой, да я сейчас уже и не помню, чего там было, мне ж все это фиолетово… Короче, у Соньки выставка должна была быть, небольшая такая, не то в частной галерее, не то вообще не выставка, может, к профессору какому-то художественному нужно было, ну они вдвоем туда направлялись. И почему-то сами по себе. Ну то есть вроде охраны с ними не было, и даже не на машине. Или, может, на машине, но все случилось в подземном переходе. У Никки каблук подвернулся, она задержалась. Нет и нет, ну Сонька забеспокоилась, тем более почему-то папка с рисунками у Никки была… или две что ли папки было? Я ж говорю, я точно не знаю. Ну, в общем, она подождала, потом вернулась, а Никки нет.