ДНК

Они вошли в спальню. Встретившее их в дверях зловоние заставило Хюльдара с теплотой подумать о чесночном дыхании полицейского. Элиза лежала поперек кровати. Голова ее была обмотана серебристым скотчем так, что не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей. Виднелась лишь часть лба, над которым торчали вверх волосы. Страшнее всего обмотка выглядела в области рта, где скотч плотно удерживал воткнутую в самую глотку Элизы металлическую трубку. К трубке был прикреплен шланг, извивающийся змеей до стоявшего в изголовье кровати пылесоса. Неудивительно, что молодому полицейскому при виде этой картины стало дурно.

Становилось ясно, какой была смерть женщины. К счастью, сейчас было мало что видно из-под блестящей обмотки; под ней скрывалась посмертная гримаса.

Судмедэксперт стоял, склонившись над женщиной; он только что прибыл и еще не успел облачиться в специальный комбинезон. Поодаль, в углу комнаты, прикручивая к камере объектив, стоял его ассистент.

Эксперт покачал головой:

– Неприятная картина…

– Да уж… – Хюльдару нечего было к этому добавить; он чуть посторонился, чтобы в дверях стал виден полицейский. – Вот он прибыл на место первым. Его отпечатки есть на шее пострадавшей; он также пальпировал тело в других местах, чтобы проверить температуру тела. Хотите, чтобы он показал где?

– Нет, не сейчас. Я не хочу, чтобы в комнату еще кто-то заходил, пока мы здесь не закончим. Его показания подождут. Вам тоже лучше пока подождать в коридоре.

Хюльдар повиновался, проклиная себя за небрежность. Чем он был лучше пожилого полицейского?

Судмедэксперт тем временем влез в комбинезон, а его напарник принялся со всех сторон фотографировать Элизу. Яркая вспышка била в глаза, но с каждым разом становилось все легче ее переносить. Закончив фотографировать тело, напарник переключился на обстановку в комнате, включая стены и пол. Встав на колени, чтобы сфотографировать под кроватью, он вдруг снова вскочил на ноги.

– Что за черт?! – указал вниз. – Здесь под кроватью ребенок!

Хюльдар, забыв инструкции судмедэксперта, ринулся в комнату и, бросившись на колени, задрал белую, спускавшуюся почти до самого пола, оборку. Под кроватью, сжавшись в комок и обхватив руками голову, лежала одетая в ночную сорочку маленькая девочка. У Хюльдара радостно стукнуло сердце, когда худое тельце чуть вздрогнуло. Это, должно быть, дочь Элизы и Сигвалди. Та, которую повсюду искали. Повсюду, кроме самого места преступления. Никому и в голову не пришло, что ребенок мог не дать о себе знать, не выйти из укрытия после того, как на место явились работники полиции.

Хюльдар еще не успел ничего сказать, когда его позвали из коридора:

– Мы нашли кое-что на кухне; вы должны это увидеть.

В данный момент следователь представить себе не мог, что может быть важнее того, что он видел под кроватью. Кухня могла подождать.

Глава 3

Одинокая муха монотонно сражалась с крошечным окошком под самым потолком подвальной комнаты. Силы ее, видимо, были уже на исходе, жужжание становилось все тише, удары по стеклу – все реже. Если б она только знала, что было снаружи, куда она так рвалась, ради чего готова была пожертвовать собственной жизнью! А снаружи, окруженное пожухлыми кустами, раскинулось снежное покрывало. Не очень комфортно для маленькой мухи – в подвале, по крайней мере, было тепло. Но она упорно продолжала колотиться о стекло, не обращая внимания на усыпавших пыльный подоконник мертвых сородичей, явно проигравших ту же битву. Давно пришло время смахнуть с подоконника это кладбище, но Карл решил подождать, пока оно не пополнится последней и самой стойкой мухой. В противном случае ему пришлось бы браться за тряпку дважды, что было отнюдь не самым любимым его занятием.

Карла тяготила непривычная тишина в доме. Раньше он даже не заметил бы жужжания мухи. Перевел взгляд на пожелтевший потолок, через который с верхнего этажа не доносилось ни звука. Сколько раз он мечтал об этом? Вот так сидеть в совершенной тишине, сосредоточившись только на том, что хотел слушать, – без постоянного отвлекающего шума сверху, без необходимости влезать в громоздкие наушники, от которых в конце концов начинали ныть ушные раковины… Ничто не отвлекало его сейчас, кроме разве что изрядно подуставшей мухи; но, как ни странно, это не приносило ему ожидаемого удовлетворения, в голове не палили радостные петарды, а самодовольная улыбка так ни разу и не тронула его губ. Да и неудивительно – ведь все его мечты, исполнившись, смахивали на выдохшуюся «кока-колу». Впрочем, на этот раз разочарование было сильнее обычного – слишком долго он лелеял эту мечту о тишине…

С тех пор как Карл еще подростком заразился радиолюбительством, его буквально выводил из себя любой тихий, но постоянный шум. В самом начале он установил у себя комнате простую Си-Би-станцию[3], предназначенную для общения в диапазоне 27 МГц, но хлипкая дверь была не в состоянии изолировать его от внешней жизни. С таким же успехом дверной проем можно было завесить простыней. К тому же мать ему тогда и в наушниках отказала, так что у него на тот момент даже не было выбора между шумами извне и тишиной с расплющенными, ноющими ушами. Матери втемяшилось в голову, что так уходить в себя, не слыша окружающих звуков, очень опасно. За ее объяснениями всегда следовала лекция о пожарах и всяческих бедствиях, случавшихся с людьми, не осознававшими, что происходит вокруг них. С особым вдохновением мать описывала возможных грабителей, которые могли запросто хладнокровно убить ее, а Карл даже не услышал бы криков о помощи. Ее пророчества не сбылись, за исключением одного: как-то в середине ноября к ним в дом залез вор. Разжился он немногим – украл ополовиненную бутылку коньяка и мелочь из вазочки на комоде в прихожей. Ни Карла, ни его матери в это время дома не было, так что осталось невыясненным, нашла бы на вора во время его мирной кражи изуверская жажда крови, окажись кто-нибудь дома, или нет.

Когда старший брат Карла, Артнар, уехал из дома, его комната в подвале перешла Карлу. Первоначально он интересовался только связью по Си-Би, но мало-помалу превратился в настоящего радиолюбителя, обрастая все новыми устройствами и приборами. Изучил азбуку Морзе, прошел тестирование и получил свою первую лицензию, давшую ему возможность общения посредством азбуки Морзе в ограниченном диапазоне частот. За этим последовал другой экзамен и долгожданная лицензия категории G, разрешающая передавать голосовые сообщения и повышать силу передачи. Малюсенькая комната была буквально завалена всякими приборами, книгами и документами, так или иначе связанными с его хобби, и поэтому было здорово перебраться со всем этим добром в подвал.

Новое помещение оказалось намного удобнее, но доносящийся сверху шум продолжал раздражать Карла. Его поражало, сколько бесконечной стукотни мог производить один человек. Вот Артнара, например, вообще никогда не было слышно; угрюмый и молчаливый, он вечно сидел, зарывшись носом в свои учебники. Зато их мать, как заведенная, топталась между комнатами, постоянно что-то делала, что-то туда-сюда переставляла, переносила. На одном месте она оставалась, только когда разговаривала по телефону, но тише в такие минуты не становилось.