В голосе скорбь и потрясение.
– Вы поступили благородно.
– Это было ужасно, вы знаете.
– Представляю.
Но Томмазео жаждал поведать о перенесенных страданиях.
– Бедная мать, синьора Франческа, лишилась чувств. Об отце уж не говорю – он бродил по дому, бормотал что-то бессвязное, и ноги его тоже не держали.
Томмазео явно ждал реакции Монтальбано, и тот пошел ему навстречу:
– Эх, бедолаги!
– Все эти долгие годы они не переставали надеяться, что их дочь жива… Знаете, как говорится: надежда…
– …умирает последней, – подхватил Монтальбано, делая еще одну уступку и мысленно чертыхаясь по поводу произнесенной банальности.
– Именно так, дорогой Монтальбано.
– То есть они оказались не в состоянии произвести опознание.
– Нет-нет, напротив! Установлено, что покойная и впрямь Морреале Катерина!
Монтальбано и Фацио переглянулись в недоумении. С чего это Томмазео вдруг защебетал, словно весенняя пташка? Тема вроде бы не самая веселая!
– Я сам отвез Адриану на опознание на своей машине, – продолжал Томмазео.
– Простите, кто такая Адриана?
– Как это кто? Вы ж мне сами сказали, что у покойной есть сестра-близняшка.
Монтальбано с Фацио снова переглянулись, не веря своим ушам. Что он несет? Решил, что ли, поквитаться за шутку, которую сыграл с ним комиссар?
– Вы были правы! – продолжал Томмазео с таким восторгом, будто выиграл в лотерею. – Девушка просто потрясающая!
Вот с чего он защебетал!