«Наконец-то до нее дошло», — глумливо расхохотались Паскуды.
Стоя перед трельяжем, я не узнавала девушку, смотревшую на меня из отражения. Синяк на щеке. Темнеющие ссадины на запястьях.
Я моргнула, и девушка моргнула в ответ.
Я вылупила глаза, и девушка сделала то же самое.
Потом я нахмурилась, и она тоже свела брови.
Я дернула себя за челку, она повторила мой жест.
Я дергала, дергала и дергала — с силой, до боли.
Полная ненависти и злости.
У меня в руке оказались густые пряди, и девушка в отражении заплакала. Я смотрела, как она кулаками бьет зеркало, не заботясь о том, что оно может разбиться. Затем она стала царапать себя. Шею. Грудь. Из царапин потекла кровь.
В этот момент вмешалась Элла. Она взяла меня за руки. Прижала меня к себе.
— Прошу тебя, прекрати, — взмолилась она.
Я подняла с пола свои волосы, уверенная, что их можно приклеить обратно. Что они прикрепятся к своему прежнему месту как на магните и просто продолжат расти.
Секундное помешательство.
— Давай оденемся, — сказала Элла.
Но я отказывалась двигаться. Я ждала, когда Элла оденет меня. Я считала, что это меньшее, что она может сделать.
— Стоп! — закричала я, просовывая руку между ног. — У меня все еще идет кровь.
Вспышка.
— Я могу что-нибудь для вас сделать? — спрашивает мужчина, расслабляя галстук.
Я мотаю головой. Он снова пытается взять меня за руку. Я выдергиваю руку.
— Вот сюда, — говорит он, — присядьте.