Снова этот измененный голос, с теми же интонациями, тем же ритмом и дыханием.
В этот момент Хоффман в очередной раз сделал то, чему так хорошо научился за годы агентской работы. А именно, взял под контроль эмоции и усмирил бушевавшую в нем ярость — до поры.
— Прошу прощения, — ответил он. — Я неважно себя чувствовал и решил, что будет лучше не отвечать.
— А оружие?
До сих пор Хоффман говорил шепотом, чтобы не выдать свой новый голос. Но в этом месте ему захотелось кричать: «Я же знаю, что ты наблюдал за мной, дьявол!»
Он сдержался, проглотил возмущение и продолжил делать то, что был должен.
— Я храню его в надежном месте.
— Молодец. Пора действовать.
Хоффман скосил глаза на Гренса, и тот кивнул в знак того, что все понимает.
— Еще не время, — возразил Пит в трубку.
— Это я решаю, когда время, а когда нет, — возмутился механический голос. — Потому что, как тебе известно, у меня скопилось достаточно документов, каждый из которых твой смертный приговор.
— Мне нужно время, еще три дня.
— Три дня?
— Чтобы сделать то, чего вы от меня ждете. Ты нанял меня, пусть и против моей воли, как компетентного специалиста, так доверяй мне. Я знаю, что мне нужно, а нужно мне всего лишь три дня. Если, конечно, хочешь, чтобы у меня получилось.
Нависла долгая пауза, но даже и теперь трудно было представить себе обстановку, в которой находился говоривший. Ни тебе машин на заднем плане, ни самолетов, ни щебечущих птиц. Не говоря о звуках, выдававших присутствие рядом других людей.
— Хорошо, три дня, — согласился наконец искаженный голос. — Но потом мы передаем документы.
Снова тишина, на этот раз совсем другая — напряженная, словно готовая разразиться электрическим разрядом.
— Ты хорошо говорил, Хоффман, — похвалил напарника Гренс. — Я бы не смог держать себя так, принимая в расчет, что стоит на кону.
— Именно это меня и держало.
— А голос! Ты же превратился в робота!