– Хватайте его! – крикнула она в трубку. – Сейчас же! Мы идем! Делайе, – бросила она Сервасу, – он там, на площади…
Она ринулась бегом обратно на площадь. Сервас быстро взглянул на Изабель Торрес, потом на бригадира пожарных и кашлянул.
– Оставляем вас разруливать эту паршивую ситуацию, – поддел он мэра.
А после счел своим долгом догнать Ирен.
– Что вы делаете?! – визжал Жильдас Делайе в наручниках. – Что вы делаете?!
Он чуть не плакал. Все смотрели на них и отходили в сторону. Толпа следила за каждым их движением, и Сервас с тревогой наблюдал за группой Уильяма Геррана: они тоже не упустили ни одной мелочи в ходе ареста учителя. «
– Что вы делаете? – все повторял Делайе, пока его вели в жандармерию, располагавшуюся в трехстах метрах отсюда.
– Что это у вас? – спросила Циглер, указав на его перевязанную правую руку.
– Я обжегся!
– Вы… что?
– Обжегся!
Ирен взглянула на Серваса.
– И где это вы обожглись? – осведомилась она, пока они быстро шли по улице под взглядами всей столпившейся на площадке улицы.
Делайе поморгал, видимо, сообразив, к чему они клонят.
– Я сжигал одежду жены.
– Через столько лет? – резко оборвала она.
Их шаги гулко отдавались в темноте. Ирен вела Делайе под локоть, руки его были сцеплены за спиной наручниками. Их окружали с полдюжины жандармов. Ангард и Сервас замыкали процессию. Они проходили мимо уличных фонарей, оказываясь то в одном пятне света, то в другом, и тени то обгоняли их, то отставали.
– А почему бы и нет?
– Где вы были сегодня весь день? – строго спросила она.
– В горах! Мне захотелось подышать свежим воздухом.