Андрей так и не появлялся. Пару раз хотела попросить Аню одолжить мне сотовый, чтобы позвонить дяде Валере, узнать всё ли с ним в порядке и сообщить, что я, по крайней мере, жива, но побоялась. С другой стороны понимала, что ещё более глупо, чем звонок дяде Валере оставаться здесь, с абсолютно посторонними людьми и уж тем более верить Андрею.
Он ведь сказал, чтобы не верила. Он не друг, не защитник…
А кто тогда?
Разве будучи недругом человек станет помогать? Прятать тебя от незавидной участи уготовленной тем, кто больше девяти лет назад убил всю твою семью. Станет так долго молчать о том, что я дочь своего отца? Он ведь уже давно об этом знает. Давно всё понял. Скорее всего, ещё в тот день, когда приехал за мной в клуб.
Всё верно – Андрей мне не друг, но и не враг, видимо, тоже…
От тяжёлых мыслей отвлекает Аня, вернувшаяся из кухни с кружкой в руке.
– Вот. – Она ставит фактически рядом с моим лицом табуретку, оставляет на ней кружку. – Попей хотя бы. Это на травах, поможет быстрее избавиться от ломки.
Я тут же приподнимаюсь на локте, смотрю на девушку изумлённо и одновременно испуганно, будто она только что разоблачила самую страшную мою тайну.
– Что? – она вскидывает брови с идеально очерченным изгибом, усмехается жёстко. – Думала, я не пойму, что тебя от наркоты колбасит? Не буду спрашивать, на чём сидишь, однако предупреждаю – в этом доме есть только одно правило: никакого «дерьма». Можешь тут жить, есть, спать, но если увижу, что употребляешь… выкину на улицу не задумываясь.
– Я не… – и замолкаю тут же. Опускаю виноватый взгляд. – Андрей всё забрал, так что мне… нечего, в общем.
– Пей чай. Сильно легче от него, разумеется, не станет, но возможно хотя бы поспишь, – спокойно произносит Аня и возвращается за письменный стол в углу комнаты. Снова погружается в ноутбук, за которым проведёт следующие остаток дня и весь вечер до глубокой ночи.
6
– На чём она сидит?
– Седативные, транквилизаторы… – повисает короткая пауза. – У неё посттравматическое, – уточняет Андрей и шумно выдыхает, как если бы в данную секунду курил.
– Погоди, так это та Лера?
– Да, тише…
Их почти не слышно. Ни посторонних звуков, ни шорохов. Будто и нет никого в кухне, будто мне всё это мерещится, снова больное воображение играет в свои безумные игры. Рисует в объятой почти непроглядной тьмой гостиной странные очертания, замысловатые узоры. Спустя некоторое время понимаю, что узоры эти существуют только перед моим воспалённым взором – грязно-жёлтая муть, перемещающаяся в черноте, стоит лишь двинуть глазными яблоками.
– Рус знает, что вы здесь? – наконец, после длительного молчания интересуется Аня.
– Нет.
– Хорошо. Я договорюсь с одним челиком, перекантуетесь пока у него.