Последующее время сидим молча. Водка постепенно успокаивает мандраж в груди, снимает дискомфорт и напряжение с мышц. Я действительно расслабляюсь и веду себя уже не так зажато. В промежутке между долгими паузами Андрей со смешком отмечает, что так гораздо лучше, а ещё, что мяса на моих костях не помешало бы и по-хорошему мне одной нужно опустошить весь холодильник. Я же неожиданно для себя смеюсь в ответ. Всё так же продолжаю разглядывать его. Мужчина точно чувствует это, знает, что бесстыдно пялюсь, но делает вид, словно не замечает или же ему это просто не интересно. Он размышляет о чём-то своём и мысли эти мрачные, нехорошие – это видно по сдвинутым к переносице бровям, отрешённому взгляду.
Когда водки остаётся совсем немного, в голове приятно шумит и понемногу начинает клонить в сон, в мозгу материализуются странные далёкие мысли. Почему-то Андрей вдруг напоминает мне Артёма. Наверное, если бы брат был сейчас жив, они были бы примерно одного возраста. Только Артём никогда не был таким самодовольным, наглым, жестоким. И взгляда у него такого не было – злого, смотрящего сквозь тебя, будто рентген. Будто все тайны твои знает, все секреты. Не спрятаться от него, сколько ни беги, сколько ни старайся. Всё равно догонит, найдёт и вывернет наружу всю твою подноготную.
Нехороший взгляд. Тяжёлый.
Но тут же в голове мелькает ещё один образ…
Нет. Был. У Артёма был такой взгляд в конце. В самом конце… незадолго до смерти.
Он знал, что его убьют. Был готов к этому. И, кажется, даже… забыл, что у него ещё осталась я. Он бросил меня. Оставил на попечение судьбы, а та уже распорядилась так, как ей заблагорассудилось. Она бессердечная, тоже злая. И плевать она хотела на чьи-то там муки – душевные, моральные, физические. Не важно. Она толкает тебя в пропасть и бесстрастно наблюдает, как ты летишь на самое дно, как барахтаешься в грязи. А потом… с тем же невозмутимым видом будет наблюдать – выберешься ли. И если да, то затем снова найдёт способ скинуть тебя обратно, поставить подножку или ударить в спину.
А если нет…
Про тех, кто остался на дне забывают. И очень скоро. Они никому не нужны…
– Кажется, тебе всё-таки нельзя пить, – голос Андрея приводит в чувства, возвращает в реальность.
Мужчина поднимается, выходит из-за стола и идёт ко мне. Не сразу понимаю, что хочет сделать, а когда всё-таки доходит сопротивляться и протестовать уже поздно. Не прилагая особых усилий, поднимает меня над полом, несёт в соседнюю комнату. Он будто бы абсолютно трезв, не в пример мне. Укладывает в постель прямо в худи, накрывает одеялом и стирает слёзы с моих щёк. Я даже не заметила, что плачу. Должно быть, всё из-за мыслей о брате и своей жизни… Его рука тёплая, но грубая, шершавые подушечки пальцев мягко водят по щекам, поглаживая, успокаивая. Едва ли я контролирую себя, когда обхватываю его запястье, чтобы продлить эти прикосновения ещё хоть на пару секунд.
– Что? Опять остаться?
Зная, что не смогу сейчас контролировать голос, просто киваю.
– Не дразни меня… – хрипло и тихо произносит Андрей, а у меня внутри разрывается огромный фейерверк, заполоняя собой всю грудную клетку. Я изо всех сил пытаюсь сделать вид, что не понимаю о чём он и в то же время запястья его не отпускаю. Возникает настойчивое желание приподняться, сократить расстояние и приблизиться. Рассудок вновь панически кричит и противоборствует сумасшедшим кульбитам эмоций, но…
Как же сильно мне сейчас не хватает простого человеческого тепла…
Я получила его от Ани и теперь чувствую, что мало. Хочется ещё. Ещё самую малость. Даже если это тепло подарит он – человек о котором практически ничего не знаю. Даже если на следующее утро пожалею об этом… Пусть.
– Лера… Ты пьяна, – Андрей, будто сам колеблется, когда всё-таки набираюсь смелости и приближаюсь к нему, когда обхватываю ладонями его лицо, провожу кончиками пальцев по небритым щекам.
– Не надо… – качает он головой и его голос снова вызывает какую-то невероятную бурю эмоций внутри. Это необычно, это странно и безумно… это делаю не я. Та, другая Лера. Но мне уже всё равно. Пьяная я или нет, насколько безумная и сколь сильно буду сожалеть потом. Я просто хочу хоть раз в жизни поступить так, как мне подсказывает моё нутро, получить, то чего не хватает.
Я снимаю худи, бросаю её на пол, оставаясь в одной майке, даже без бюстгальтера. Чувствую, как от холода и желания набухают соски, как они упираются в плотный материал, буквально просятся на свободу. А ещё я чувствую, что Андрей тоже этого хочет. Хочет меня. Эта мысль поражает и одновременно привносит этакую ясность. Он бы давно меня трахнул, как и то чудовище, но по какой-то причине всё ещё сдерживается. Не позволяет себе.
Сама нахожу его губы, целую, прижимаю ладони к широкой крепкой груди, которая вздымается от тяжёлого дыхания.
– Лера… – вновь произносит предостерегающе Андрей, но я не слушаю. Я просто хочу ощутить человеческое тепло, представить, что хоть кому-то на меня не насрать. Даже если наутро это ощущение развеется как туманная дымка, даже если буду чувствовать себя ещё большим куском дерьма – не важно.