– Очень! – поддакивает мальчик.
– Сейчас попробуем бабушкиных вкусных блинов… Раздевайся, чего стоишь столбом, – последнее уже тихо, вполголоса. Мне. – Пойдём, Данька. Мама тебе мороженку купила.
– У-ра-а-а-а!
Отлипаю, наконец, от сего необычного зрелища, скидываю босоножки, так и не в силах больше скрыть улыбку.
Мы располагаемся в кухне. Пока девушка хлопочет с кофе и угощениями, маленький светловолосый торнадо крутится рядом, с удовольствием уплетает за обе щёки сахарный рожок с шоколадной глазурью, рассказывает Насте всякое, спрашивает и время от времени заинтересованно поглядывает на меня. А я всё так же улыбаюсь, совершенно сбитая с толку, не в состоянии что-то придумать или предпринять, чтобы стереть это идиотское выражение со своего лица.
Через какое-то время возвращается та самая старушка, забирает Данила в комнату, приговаривая, что мама с работы устала и маме нужно покушать, а ему – Дане – лучше пойти и посмотреть какой-нибудь мультик или закончить красить недавно купленную раскраску. Мальчик не сопротивляется, заинтересованный новыми занятиями убегает в другую комнату.
– Не знала, что у тебя сын, – произношу негромко, когда бабушка и мальчуган скрываются за дверью кухни.
– Никто не знает, – со странной улыбкой произносит Настя. – Да и не нужно об этом никому знать.
Киваю. Что есть, то есть. Информация личная и никого не касающаяся – это правда.
– На тебя очень похож, – говорю это скорее, чтобы разбавить короткую паузу, чем чтобы констатировать очевидное.
Настя улыбается, разливает из кофейника по чашкам кофе, придвигает ко мне тарелку с ещё тёплыми блинами, пиалу с морошковым вареньем.
– Да уж, мамкина копия, точно. – Помолчав прибавляет: – На отца почти не похож. Оно, наверно, и к лучшему – меньше напоминаний.
– А где он? – слова вырываются раньше, чем я успеваю сообразить, насколько это бестактный вопрос. – Прости, это не…
– Да ничего, – Настя чуть морщится, отпивает кофе из своей кружки. – Забей. В конце концов, никакая это не тайна. Всё как у всех… ну или у большинства с подобными ситуациями. – Она достаёт из сумочки сигареты, зажигалку. Закуривает. – Открой окно.
Спешно поднимаюсь, открываю до упора створку большого евроокна, что расположено у меня за спиной.
Настя тем временем продолжает:
– Познакомились в клубе, какое-то время встречались. Свидания, романтика… ну и все дела, в общем. Потом узнала, что беременна. Ему ребёнок этот, разумеется, оказался без надобности. Да и мне тоже, по правде, говоря. Но стоит отдать должное он меня не послал, не кинул разгребать это в одиночку – денег дал… На аборт. Сказал, как разберусь с геморроем, сможем продолжить. – Она переводит взгляд на меня, улыбается невесело. – Разобралась, как видишь. Несколько раз порывалась в больницу. Даже на тех сроках, когда уже и аборты-то не делают в здравом уме. Истерила, психовала, орала, грозилась руки на себя наложить, хотела в детдом его отдать, а потом… Не смогла в общем.
Смотрю на неё во все глаза и совершенно не знаю, что ответить. Что сказать? Мы пусть и общались довольно тесно по работе, но подругами никогда не были – у каждой своя жизнь, свои заморочки и проблемы, что сейчас лишь подтвердилось. А тут внезапно… такое откровение. Да и нужно ли в подобной ситуации вообще что-то говорить?
Нет.
Скорее нет, чем да. И что тут скажешь? Какой кошмар? Мне так тебя жаль? Какая грустная история? Каким же мудаком оказался твой парень? Как можно?! Какое свинство!